Год Мамонта

Замок Науки оказался просто большим прямоугольным домом с двумя свирепыми каменными тиграми у входа, олицетворявшими, надо думать, силу знания. Внутри было много разных коридоров и помещений, а по центру располагался амфитеатр-лекторий. Входя, Нико оглянулся, пытаясь сориентироваться на местности и почему-то заподозрив, что Замок Науки построен там, где в городах обычно строятся храмы. Прохладно относящийся к храмам Нико был в этом случае прав — Замок Науки стоял на возвышенности, и если бы над ним высился характерный для храмов шпиль, он был бы виден из любой точки города.

Большинство мест в амфитеатре было уже занято. У Нико и Лукреции не было выбора кроме как сесть в первый ряд. Модный профессор вышел энергичной походкой к подиуму и легко на него запрыгнул, вызвав аплодисменты.

— Приветствую всех! — провозгласил он задорно. — Тема сегодняшней лекции — Произрастает или же Синтезируется?

Лукреция очень скоро начала скучать, поскольку вопреки смутным ее ожиданиям, профессор говорил не о ней. Нико же заинтересовался не на шутку, что, по мнению Лукреции, было с его стороны проявлением дичайшего эгоизма.

Профессор не зацикливался на цифрах, но планомерно доказывал, что все, потребляемое нами в пищу, не растет, как предполагали ранее, на полях, не рождается в море и реке, не бегает по горам и лесам, не откладывает яйца, а потом летает в небесах, пока не убьют, но именно синтезируется. Путем сложных эволюционных ходов зерновые, развиваясь одновременно с млекопитающими, вошли в стадию синтезирования самих себя (в помолотом виде) и самодоставки в житницы. Нико вспомнил, что имел недавно дело с людьми, которые тоже не знали, откуда у них появляется еда но, в отличие от эльфов, не желали строить по этому поводу теорий. Наверное, боялись спугнуть. А эльфы смелее.

— В старое время, — сказал профессор, бывший любовник Лукреции, — все свалили бы на Высший Разум. — В зале раздались смешки. — Но мы, здраво рассуждающие, этого делать не будем. Мы опираемся только на факты. Мы ничего не принимаем на веру.

Он хотел выдержать эффектную паузу, чтобы дать публике осознать значимость сказанного, но именно в этот момент Нико решил возмутиться вслух.

— Это несерьезно, — сказал он.

Сидел он как раз напротив подиума. Как оказалось — удачно. Голос его был слышен в самых дальних рядах.

— Что — несерьезно? — спросил профессор, делая недовольное лицо.

— Принятие на веру есть неотъемлемая часть мыслительного процесса, — сказал Нико. Эту фразу он вычитал в свое время у какого-то драматурга. — Вы утверждаете, что все в этом мире сотворил не Разум, но Случай. То есть, вы просто верите в Случай, а Разум отрицаете. На небольшом участке времени это — просто более практический метод, свойственный фанатикам гербарического подхода. — Возможно, он имел в виду алгебраический подход. — Если воспользоваться воинской терминологией, это просто путание стратегии с тактикой. Как бывалый воин, говорю вам это со всей ответственностью.

Профессор явно растерялся. Можно было бы позвать охрану, но в данный момент каким-то непостижимым способом Нико удалось заинтересовать аудиторию, и вызов охраны был бы равносилен признанию поражения.

— А вы где учились? — спросил профессор, снисходительно улыбаясь. Вот! Выведем дурака на чистую воду, обезвредим мелкого завистника.

— В Кронинском Университете, — не моргнув глазом парировал Нико.

— Это где же такое заведение находится? — саркастически спросил профессор, и тут же осознал свою ошибку, но было поздно.

Нико встал в полный рост и шагнул к подиуму. Лукреция не останавливала его — ей стало интересно. У подиума Нико повернулся к залу в профиль.

— Вы даже не знаете, — сказал он профессору, — что такое Кронинский Университет! Я не понимаю, как вы вообще можете заниматься наукой!

Большинство присутствующих мужчин привели на лекцию своих жен, для представительности. Все симпатии женской части аудитории были на стороне Нико. Низенький, округлый профессор явно проигрывал длинному Нико с кажущимися на расстоянии идеально правильными чертами лица. Симпатии по крайней мере половины мужчин тоже были на стороне Нико, поскольку драматический конфликт интереснее, чем заумные лекции, на которые приходишь только для того, чтобы поддержать престиж. Таким образом, большинство присутствующих болели за Нико, и профессор это почувствовал.

— Я знаю, что такое Кронинский Университет, — соврал он. — Я просто не очень уверен, что вы там учились.

— То, чему учат у вас, в Кронинском Университете давно пройденный этап, — наставительно сказал Нико.

— А чему же там учат? — и тут профессор понял, что разговор в этом тоне — еще большая ошибка с его стороны.

— Например, — сказал Нико, — сейчас там работают над теорией жабежбеж. Слыхали о такой? Нет? Я так и думал.

Пытаясь спасти положение, профессор снисходительно улыбнулся.

— Куда уж нам, неучам, — сказал он с едким сарказмом. — Мы не знаем даже, с какой стороны подойти к теории жабежбеж. Это же абсолютно никому неизвестная теория, не правда ли.

Он надеялся, что в зале засмеются, но там молчали.