Год наших тайн

– Бросить учебу – самое последнее дело, – мягко ответил Брайан. – Если бы ты согласился подать на опекунство после того, как окончишь колледж…

Бриджер замотал головой прежде, чем Брайан закончил фразу.

– Не собираюсь ждать. Я не смогу, глядя Люси в глаза, сообщить ей, что предпочел бы окончить колледж прежде, чем она выберется оттуда.

Брайан минуту помолчал. Было заметно, что он тщательно подбирает слова.

– Понимаю, как это для тебя важно. Но есть большая разница между твоей нынешней работой и той, которую ты сможешь получить через восемнадцать месяцев. Подождать – это не эгоизм. Твоя сестра тоже выиграет, если у тебя на стенке будет висеть диплом Харкнесса.

Бриджер потер виски.

– Это ясно. Но она выиграет гораздо больше, если эти два года не будет под государственной опекой. Не сомневаюсь, что на свете есть хорошие приемные родители. Но не говорите мне, что среди них мало мошенников.

Дядя на секунду прикрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Ей повезло, что у нее есть ты.

Дядя больше не пытался навязывать Бриджеру свои варианты, и мне это ужасно понравилось. За эти пару часов мне стало ясно, что он, наверное, обалденный социальный работник. Он говорил спокойно, не вынося поспешных суждений. В целом полная противоположность моему папаше.

– Как думаете, когда можно подать в суд? – спросил Бриджер.

– Я это выясню, пока ты будешь разговаривать с деканом, – сказал Брайан. – Тебе, конечно, понадобится адвокат. На юридическом факультете Харкнесса наверняка есть программа бесплатной правовой помощи. Постараюсь узнать их телефон.

– Господи, неужели сработает? – спросил Бриджер; его глаза наконец оживились.

Брайан поднялся с места.

– Я присутствовал на множестве судебных заседаний, где люди добивались опеки над детьми, и должен сказать, что ты этого заслуживаешь больше, чем девяносто процентов из них.

– А сколько процессов было выиграно? – проворчал Бриджер.

– Большинство, – ответил Брайан. – А теперь я иду в суд, разведать что к чему и задать несколько вопросов. Ты встречаешься с деканом. А Скарлетт отправляется готовиться к экзаменам.

– Это обязательно? – Я и думать не могла о занятиях.

Бриджер поцеловал меня в щеку.

– Не можем же мы оба завалить сессию. Я тебе позвоню, как только что-нибудь выяснится.

Бриджер

– Эй. – Хартли с мрачной физиономией поджидал меня у кабинета декана Дарлинга.

– Привет. Спасибо, что пришел.

– Всегда готов, – сказал он, отлепляясь от стены. – Ты во всеоружии?

– Нужно же с этим покончить, – ответил я, отчаянно храбрясь. Хартли повернул старинную латунную дверную ручку и сунулся в небольшую, заставленную древней мебелью приемную при кабинете декана. Мне казалось, будто я иду на эшафот. С самого июля я прикидывался, что справлюсь, что смогу заботиться о Люси и оставаться при этом полноценным студентом, таким же, как все остальные. И не жаждал ни от кого услышать, что мне слишком много надо.

Секретарша декана Дарлинга знаком пригласила нас внутрь, вышла из-за стола и взяла меня за руку.

– Ох, дорогой мой, – сказала она. – Я так сочувствую твоей утрате.

– Спасибо, Ширли, – ответил я. Все это я уже проходил. Когда умер отец, я месяц ходил с комком в горле, и все знакомые соседи и учителя пытались меня утешить.

Но это было бесполезно.

Дверь кабинета открылась, и сам декан поманил нас к себе. Мы с Хартли просочились мимо него и уселись на разлапистые старинные стулья, стоявшие напротив его стола. Слава богу, мне еще не приходилось здесь сидеть. До этого года моя студенческая жизнь в Харкнессе шла гладко.

Теперь это не так.

– Мне очень жаль, что ты потерял мать, – начал декан. Он говорил со старомодным британским акцентом.

– Спасибо, сэр.

– Хочу, чтобы ты знал: меньше всего сейчас тебя должны заботить экзамены. Сдашь их, как только будешь готов. Я уже говорил с преподавателями.

– Э-э… спасибо. – Интересно, как он заговорит через минуту, когда узнает, в какой бардак превратилась моя жизнь.

– В твоем личном деле я прочитал, что твой отец умер еще раньше. У тебя есть другие родственники поблизости? Я спрашиваю потому, что меня беспокоит, сколько забот теперь ложится на твои плечи. Смерть – это не только горе, но и множество бюрократических формальностей. Нужно организовать похороны, нужно принять определенные решения. Кто-нибудь может помочь тебе с этим? – Опершись локтями на стол, декан испытующе смотрел мне в глаза.

– Вообще-то… э-э… – начал я. Черт возьми. – У меня более серьезные проблемы. Мою сестру поместили под опеку социальных служб, и я хочу забрать ее обратно.

Лицо декана смягчилось.

– Я как раз хотел спросить тебя о Люси. Ее имя тоже есть в личном деле.

– Да. В этом семестре я… – Я потер затылок.

– Вперед, выкладывай, – прошептал Хартли.

И я выложил все. Я рассказал декану, что Люси с июля жила в моей комнате в Бомон-хаусе. И что вернуть ее для меня дело первостатейное, более важное даже, чем следующий семестр в Харкнессе. Пока я рассказывал свою невеселую историю, он слушал со спокойным выражением лица. Наверное, их учат этому на курсах деканов – вникать в самые дерьмовые ситуации, даже не морщась.