Год наших тайн

– Ты приготовил мясной рулет с начинкой? Правда, что ли? – Он рассмеялся. – Это мне напоминает, как мы учились в школе. И обедали у тебя после игры в детской команде.

– Могу себе представить. Давайте его есть.

Мы все уселись за кофейный стол, потому что барный столик, за которым Бриджер и Люси обычно обедали вдвоем, был слишком мал для четверых. Толкаясь под столом коленями, мы откусили по кусочку.

– Ух ты, – сказал Хартли. – Да он гораздо вкуснее, чем… – Бриджер бросил на него предостерегающий взгляд, – …чем я помню, – закончил Хартли.

– Ничего подобного, – возразила Люси, не переставая жевать. – Бриджер сделал такой же, как всегда.

– Это я и хотел сказать, – Хартли подцепил вилкой еще один кусок. – В точности как всегда. И чеснок очень сюда подходит.

Бриджер подмигнул мне, и я улыбнулась. Странным образом его мать и моя мать поработали над этим блюдом вместе. Две женщины, доставившие нам больше всего неприятностей в жизни, оказались с нами за этим столом. Я прогнала эту мысль: додумаю как-нибудь потом.

Хартли положил себе брокколи и нацелился вилкой в сторону Бриджера.

– У меня к тебе важный вопрос. Думаю, Скарлетт это тоже касается. – Я встретилась глазами с Бриджером, но он слегка пожал плечами, давая понять, что не имеет представления, о чем речь.

– Ты слышал, что у Майка Грэхема сотрясение?

Бриджер вздрогнул.

– Да, и сначала казалось, что дело плохо. Но Орсен был у меня в кофейне и сказал, что Грэхем поправится.

– Поправится, – сказал Хартли. – Но не сможет играть до конца сезона.

– Паршиво. Он же у тебя второй силовой игрок.

– У меня нет людей, Бридж. И я хочу, чтобы ты завтра пришел на тренировку.

Вилка Бриджера замерла на пути ко рту.

– Понимаю, что у тебя обязанности. Но впереди два финала конференции. А потом четыре игры чемпионата Национальной ассоциации студенческого спорта. Шесть матчей за пять недель. И то только, если мы будем все время выигрывать.

– А вы и будете, – влезла я. – Бриджер, соглашайся!

Наверно, не следовало демонстрировать, какая я подстрекательница. Но боже ты мой! Сколько раз в жизни выпадает такой шанс?

– Боюсь, что ничего не выйдет, – изворачивался Бриджер. – Поговорим об этом позже. – Он доел свою порцию и теперь смотрел в сторону.

Я понимала, что он прав: не могли же мы обсуждать подробности семейных обязанностей Бриджера в присутствии Люси. Но, сидя напротив него, я так и видела, как у него в голове прокручиваются варианты.

Ну давай, мысленно умоляла я.

– Балда, я год не вставал на коньки, – сказал он, когда Хартли начал мыть посуду.

– Это же все равно, что ездить на велосипеде, – настаивал Хартли, протягивая ему вымытую тарелку.

– Ну, послушай. За весь сезон я был в тренажерном зале максимум пять раз. И это не все равно, что ездить на велосипеде.

– Ну и ладно, – не сдавался Хартли. – Кончится тем, что мы наберем народу с улицы. Предпочитаю тебя.

– Майк защитник.

Хартли только пожал плечами:

– Значит, тебе придется играть в защите. Или кому-то другому придется. Тренер все решит.

Бриджер покачал головой:

– Столько проблем при таком раскладе.

– Ничего подобного, – прошипела я, посмотрев через плечо, не слушает ли нас Люси. Но она щелкала пультом, переключая каналы телевизора. – Я прикрою тебя, Бридж. Люси все время просит научить ее играть на гитаре.

– Тренировки иногда заканчиваются поздно, – возразил Бриджер. – Долго же вам придется играть на гитаре.

– Шесть матчей – это максимум, – сказал Хартли. – А скорее всего, три. И мама поможет, если они придутся на конец месяца. У нее как раз начнутся весенние каникулы.

– Ну, я подумаю, – сказал Бриджер.

– Думай быстрее. Тренировка завтра в четыре.

– Ладно. – Он посмотрел на часы в микроволновке. – Сейчас мне надо загнать Люси спать. Дружок, зубы почистила?

Пока Бриджер укладывал Люси, мы с Хартли прибирались на кухне.

– Как думаешь, согласится? – спросил он.

– Если нет, я буду в отчаянии, – призналась я. – А если кто-нибудь из вратарей получит травму, ты знаешь мой телефон.

Хартли заулыбался.

– Буду иметь тебя в виду. – Он тут же стал серьезным. – Знаешь, я кое-что хотел тебе рассказать.

– Что же? – Я сложила оставшиеся вилки в ящик и закрыла его.

– Первые новые хоккейные коньки я получил в десять лет. До тех пор у меня было снаряжение только с дворовых распродаж. Одна пара коньков оказалась оранжевого цвета, и ребята надо мной смеялись.

Это было не похоже на правду.

– Пока ты не начал выписывать на них восьмерки.

– Ну это понятно, – улыбнулся он. – Но они никогда не были по размеру, понимаешь? Пока не появились «Стальные крылья» и не подарили мне настоящие коньки.

– О!

Вот тебе и «О!» Я быстро прикусила язык. В одной из газет я прочитала, что фонд моего отца потратил два миллиона долларов на снаряжение. Но до этого момента не видела никого из тех, кто это снаряжение получил.

Большие карие глаза Хартли испытующе смотрели на меня.

– Они стоили восемьдесят баксов. Ничего лучшего у меня никогда не было. Я их держал на письменном столе, чтобы любоваться ими между матчами.

– Это… – я не знала, как себя вести. – Радуйся, что ты не встретился с основателем фонда.