Год после чумы (СИ)

— Ну что вы, это же ваш замок!

— Я предпочитаю думать о нём теперь, как о замке Совета магов Британии.

— Да, конечно, я понимаю.

Ничего она не понимает, и никто этого не поймёт, подумала Гертруда. Впрочем, это и к лучшему.

— Мне нужно забрать кое-что из моей бывшей спальни.

— На неё мы наложили защиту, на всякий случай. Сейчас я отправлю кого-то ее снять.

— Буду признательна. И можно потом не накладывать её снова — нет нужды.

— Как скажете, профессор.

Госпожа Лонгботтом вытащила из набитой пергаментами сумки свиток, написала на нём несколько фраз и сказала «Вибро». Гертруда улыбнулась: придуманный Этьеном способ общения через копии свитков, на которые наложено Протео, явно всё больше входил в обиход среди магов. Вскоре свиток Сивиллы завибрировал, и та удовлетворённо кивнула.

— Все готово. Так что спальня в вашем распоряжении. И с праздником вас!

— Благодарю! И вас тоже!

Госпожа Лонгботтом свернула за угол, оставив Гертруду один на один с коридором, где висел портрет Ричарда. Она подавила желание поправить причёску и одернуть мантию. Из чувства противоречия, она свернула волосы в грубый узел, закрепив его своей яблоневой палочкой, и двинулась вперёд. Уже собираясь сказать «Сомниум», она внезапно передумала и остановилась перед портретом, посмотрев нарисованному Ричарду прямо в глаза. Демоны так демоны.

— Гертруда, — протянул низкий голос, от которого внутри неё всё похолодело. Но холод тут же сменился жаром сгустка огня, который зажёгся в руках у Молнии.

— Ричард, — ответила она как можно спокойнее.

— На что ты похожа, дорогая! Что за причёска? И на тебе Конфундус, судя по всему? Раз ты эти лохмотья принимаешь за мантию?

— Я слишком сильно занята, чтобы уделять внимание таким мелочам.

— Чем же ты была так занята? Ах, дай угадаю. Твоя смешная маленькая теория?

— Да, она. Говорят, она изменит судьбу смешной маленькой Британии.

— Гордыня, упрямство, ложные цели. Дорогая, придётся тебя наказать.

— Ты портрет, ты всего лишь портрет. Слабый отпечаток ныне уже не существующего разума, который так любил выдумывать наказания. Бессильный и, если быть полностью откровенными, смехотворный. Оставлю тебя с этой мыслью.

— Моё наказание догонит тебя, где бы ты ни была и что бы ни делала, дорогая. Ты это знаешь.

Молния запустила сгусток огня в затянутое мрачными тучами небо над пустошью, пробивая в них дыру, в которую тут же пролился свет закатного солнца. Гертруда послала портрету Ричарда непристойное ругательство и собралась идти дальше.

— Бессильный, говоришь. Ты в этом уверена, судя по всему. Но я всё ещё умею делать вот это. Тебе наверняка приятно будет это лицезреть. Ведь ты же соскучилась, признайся.

Вопреки внутреннему голосу (и это был голос Профессора), говорившему ей не оборачиваться, она всё же обернулась и увидала, как статный Ричард с его высокими скулами и густыми бровями превращается в волка с оскаленными зубами. Не успела она похолодеть, как Профессор заговорил быстро и уверенно: спокойствие, только спокойствие. Сейчас не полнолуние, но ведь и Ричард умел превращаться в волка в любую фазу луны — это был предмет его особой гордости. Соответственно, заказывая парадный портрет, он договорился с художником, что тот изобразит обе его ипостаси. Ранее портрет не демонстрировал эту способность — видимо, ждал подходящего случая. И вот сейчас он решил выпустить демона из сундука — ты же ведь хотела демонов? А Ричард всегда был особо чувствителен к твоим желаниям. Так что всё объяснимо и нет поводов устраивать очередной пожар.

— Невероятно приятно, Ричард. Что может быть приятнее ещё одной иллюстрации твоей смехотворности? Всего хорошего! — сказала она как можно спокойнее и ушла по направлению к своей спальне.

*

Через несколько часов Гертруда явилась перед избушкой на курьих ножках, расположенной у Старого Дуба на поляне неподалёку от Хогвартса. На ней была новая парадная мантия из дорогого сукна цвета шелковицы, с вышивкой по подолу и чёрными рукавами с дюжиной изящных пуговиц на каждом. У неё ушло немало времени, прежде чем она справилась с их застёгиванием. Впрочем, этого великолепия всё равно никто не видел, так как сверху на ней был серый бархатный плащ, подбитый черным мехом, а усиливающийся ветер заставил накинуть и капюшон, скрывая старательно расчёсанные и уложенные косами вокруг головы волосы. Всё это оказалось не так уж страшно: особенно если совершать эти приготовления по собственному желанию, а не из-за необходимости соответствовать чьим-то высоким запросам. Она протянула руки к костру, вокруг которого уже собирались остальные, и настроилась на разговор со стихией.