Год после чумы (СИ)

— Радость и светлая сторона души могут стать ключом к ларцу с вашими скрытыми талантами. Но не менее важны и наши Тени. Поэтому сейчас я хочу познакомиться с вашими страхами. Для такого случая я поймала боггарта, как вы его называете. В наших краях мы зовём его «бабай».

Яга присвистнула и поманила рукой свою избушку. Она поднялась, сделала несколько шагов по направлению к центру поляны и снова села. Теперь дверь оказалась почти на уровне с землёй.

— Вообще-то прогнать его можно довольно просто и без заклинания Риддикулус. Надо плюнуть по дуге противосолонь и сказать древнее магическое слово «Пшолты!» Попробуйте.

Августа подняла руку и спросила:

— Как надо плюнуть, простите?

Яга вздохнула:

— То есть вас не учили плевать по дуге противосолонь? Ну, скажем, через левое плечо, — объяснила она и продемонстрировала. — Пробуйте!

Вокруг Макгаффина сразу образовалось пустое место. Студенты стали пробовать произвести убедительный плевок по указанной траектории, и через несколько минут профессор Яга громко хлопнула в ладони.

— Довольно! Вы меня убедили: будем упражняться в классическом Риддикулусе.

Ида Макгаффин, ноябрь 1347 года

В Хогсмиде мы живём уже три недели. Домик, в котором мы поселились, находится в конце боковой улочки и совсем рядом с озером — мама постоянно волнуется, что Саймон нарвётся на келпи или другое водяное чудище. Я успокаиваю её, напоминая, что я всё время рядом с ним и к воде не подпущу, и думаю про себя, что если Саймону захочется нарваться на неприятности, то он это сделает, в каком бы месте Хогсмида он ни жил.

Сам же Саймон в восторге от Хогсмида. Кажется, он уже запомнил имена всех его обитателей, а также изучил их привычки и причуды. Дня не проходит, чтобы он не оббежал все лавки на Главной улице и площади и не засунул свой нос в дела каждого волшебника. Хорошо, что тут заранее всех предупредили о его особенностях, заручившись согласием жителей Хогсмида держать глаз востро. Конечно, не всем это пришлось по душе, но поскольку мэр Хогсмида, Хамфри Дэрвиш, собрав горожан перед ратушей, зачитал обращение, подписанное самой Кристиной Кэррик, то деваться им некуда. Саймон пока ничего не понимает, но мне ужасно неловко порой под острыми взглядами продавцов в лавках и других местных жителей. Все они словно спрашивают — что такого особенного в этой семье, что все должны трястись над мальчонкой, из которого чары так и рвутся. Мне становится гораздо легче, когда рядом Эли — он посещает нас часто: с тех пор, как мы переехали, ему даже разрешили наведываться в Хогсмид посреди недели, тогда как другие ученики Хогвартса могут являться сюда только на выходных. И с Эйриан мы наконец-то познакомились. Когда они приходят вдвоём с Эли, такие взрослые и серьёзные в своих тёмных хогвартских мантиях с гербами их Домов, мне кажется, что я — не старше Саймона. Тогда я напоминаю себе, что я «сестрёнка Эли» — как знать, может, и мне доведётся надеть такую мантию? Но и по Кардроне скучаю, и по отцу, и особенно по бабке.

— Пойдём же, Ида! Пора бежать! — скулит Саймон и тянет меня за рукав.

— Куда пора бежать?

— Ну, ты что? В лавку Хэмиша!

— Какого из Хэмишей? — уточняю я. В Хогсмиде несколько торговцев по имени «Хэмиш», и я не могу сообразить, который из них так срочно понадобился Саймону.

— Ну что ты такая глупенькая? Хэмиш, который продаёт мётлы! — Саймон уже научился произносить «ш», но когда он говорит быстро, порой выходит «Хэмис». — Сегодня же к нему прилетает сам Боумен Райт! С новой партией мётел! Может, и золотой снитч привезёт!

Вон оно что! И как Саймону удаётся всё это упомнить? Совсем недавно он понятия не имел ни про лавку мётел, ни про Боумена Райта, первого в Британии мастера, ни про недавно изобретённый им золотой снитч, четвёртый мяч для квиддича. А нынче он лопочет об этом всём, будто бы родился на квиддичном поле. И я с ним заодно — мне-то уж что до мячей и мётел?

Я гляжу в окно и вижу, как первые снежинки начинают кружиться над озером. Ноябрь принёс похолодания, а сегодня в воздухе уже и вовсе пахнет зимой. Мама занята стряпней, и маленький домик быстро наполняется приятными запахами. Выходить не хочется, но Саймон в нетерпении притоптывает на месте, и мама смотрит на меня почти умоляюще. Что ж, раз уж дома удержать братца никак не получится, значит, нужно хоть одеть его потеплее.

— Ну-ка, иди ко мне. Ты знаешь, что Боумен Райт всегда тепло одевается, когда вылетает на метле на улицу?