Год потопа

– Вот только разберемся с больболистами, сама увидишь, – говорит Кроз. – Но мне придется пойти с тобой. Там живет еще один мужик – спит на дереве, разговаривает сам с собой. Он чокнутый, как мартовский заяц, при всем моем уважении к зайцам. Мы его не трогаем – вдруг он заразный. Я пойду с тобой, чтобы он тебя не напугал.

– Спасибо, – говорю я. – А этот Коростель из проекта «Пародиз», как он выглядел?

– Я его не видел. И никто не рассказывал, какой он из себя.

– А у него не было друга? В этом проекте, в куполе?

Когда Гленн притащил Джимми в «Чешуйки», они точно работали вместе.

– Носорог говорил, что у Гленна плохо с друзьями. Но да, у него был какой-то приятель и еще девушка – они двое вроде бы маркетингом занимались. Носорог рассказывал, что тот парень был сплошной перевод кислорода. Все время пил и рассказывал дурацкие анекдоты.

Точно, это Джимми.

– А он выбрался? Из купола? С этими синими людьми?

– А я почем знаю? Да и кого это чешет?

Меня. Я хочу, чтобы Джимми был жив.

– Как это грубо, – говорю я.

– Эй, не обижайся.

Кроз обнимает меня, и словно бы случайно его рука оказывается у меня на груди. Я ее снимаю.

– Ну что ж, – разочарованно говорит Кроз. И целует меня в ухо.

Я просыпаюсь оттого, что Кроз меня будит.

– Они вернулись, – говорит он. И торопится во двор.

Я одеваюсь и, когда выхожу, вижу во дворе Зеба и Тоби, которая его обнимает. Еще там Катуро и человек, которого зовут Черный Носорог, и он оказывается на самом деле каким-то черным. Шекки тоже тут. Он мне ухмыляется, он еще не знает про Аманду и двух больболистов. Пускай Кроз ему расскажет. Если я начну рассказывать, Шекки будет задавать мне вопросы, а у меня ответы только плохие.

Я медленно подхожу к Зебу – стесняюсь, – и Тоби его отпускает. Она улыбается – не натянуто, а по-настоящему, – и я думаю: «Она еще может быть хорошенькой».

– Малютка Рен. Ты выросла, – говорит мне Зеб.

У него прибавилось седины за это время. Он улыбается и мимолетно сжимает мне плечо. Я вспоминаю, как он пел в душе – тогда, у вертоградарей. Я вспоминаю, как добр он был ко мне. Мне хочется, чтобы он мной гордился за то, что я прорвалась, хоть это и было в основном везение. Мне хочется, чтоб он больше удивлялся и радовался тому, что я жива. Но у него, наверное, и без меня много дел.

Зеб, Шекки и Черный Носорог пришли с рюкзаками. Они начинают их распаковывать. Жестянки сойдин, пара бутылок – похоже, спиртное, – горсть энергетических батончиков. Три батареи для пистолета-распылителя.

– Из охраняемых поселков, – говорит Катуро. – У них у многих ворота открыты. Мародеры нас опередили.

– В «Криогении» было заперто, – говорит Зеб. – Наверное, они думали отсидеться внутри.

– Да, со всеми ихними замороженными головами, – добавляет Шекки.

– Судя по всему, оттуда никто не спасся, – говорит Черный Носорог.

Мне неприятно это слышать, потому что Люцерна, скорее всего, была там. Не важно, что она сделала потом: когда-то она была моей матерью, и тогда я ее любила. Я смотрю на Зеба, потому что он, может быть, тоже ее любил.

– Нашли Адама Первого? – спрашивает Белоклювый Дятел.

Зеб мотает головой.

– Мы заглянули в «Буэнависту». Они, похоже, там сидели какое-то время – они или кто-то другой. По всем признакам. Потом мы проверили еще несколько Араратов, но ничего не нашли. Должно быть, они ушли куда-то еще.

– А ты сказал ему, что кто-то жил в «Велнесс-клинике»? – спрашиваю я у Кроза. – В той комнатке за уксусными бочками? С лэптопом?

– Да, сказал. Это он и был. С Ребеккой и Катуро.

– Мы видели того хромого психа, который болтает сам с собой, – говорит Шекки. – Который спит на дереве там, на берегу. Но он нас не видел.

– Вы его не подстрелили? – спрашивает Дятел. – На случай, если он заразный?

– Что зря патроны переводить? – говорит Черный Носорог. – Он и так долго не протянет.

Когда солнце идет на закат, мы разводим огонь во дворе и едим мясной суп с крапивой – не знаю, из чьего мяса, – корни лопуха и по чуть-чуть сыра из молока париковец. Я ожидаю, что ужин начнется с молитвы, «Дорогие друзья, мы – единственные выжившие на земле, так вознесем же хвалы», или чего-нибудь еще вертоградарского. Но ничего такого не происходит, мы просто ужинаем.

После ужина все обсуждают дальнейшие планы. Зеб говорит, что нужно найти Адама Первого и вертоградарей, пока еще кто-нибудь до них не добрался. Завтра он сходит в Отстойник, проверит сад «Райский утес» и еще пару конспиративных квартир «трюфелей». И другие места, где мог спрятаться Адам Первый со своей группой. Шекки говорит, что пойдет с Зебом, и Черный Носорог с Катуро – тоже. Всем прочим нужно остаться и оборонять жилище от собак, свиней и двух больболистов, на случай если они вернутся.

Белоклювый Дятел рассказывает Зебу про Тоби и про то, что Бланко умер. Зеб глядит на Тоби и говорит: «Отлично, детка». Мне почти страшно слышать, как Тоби называют деткой: все равно как если бы Бога кто-нибудь назвал славным малым.