Год потопа

Бэрт походил по пустырю, сорвал что-то и поднял, чтобы нам всем было видно.

– Portulaca oleracea, – сказал он. – Или портулак. Растет как в диком виде, так и в огородах. Предпочитает землю, которую до него потревожили. Обратите внимание на красноватый стебель и супротивные листья. Хороший источник «омега-3».

Он помолчал и оглядел нас.

– Половина из вас не смотрит, а другая половина не рисует, – сказал он. – Эти уроки могут спасти вам жизнь! Мы говорим о жизнеобеспечении. Жизнеобеспечение. Что это такое?

Тупые взгляды, молчание.

– Жизнеобеспечение, – сказал Шишка, – это то, что поддерживает жизнь в теле. Это еда. Еда! Откуда берется еда? Ну-ка?

– Земля – мать всякой еды, – хором проскандировали мы.

– Верно! – сказал Бэрт. – Земля! Но большая часть людей покупает еду в супермаркетах. Что случится, если вдруг не будет никаких супермаркетов? Шеклтон?

– Тогда надо будет растить еду на крыше, – ответил Шекки.

– А если никаких крыш нет? – Шишка начал розоветь лицом. – Тогда где брать еду?

Снова пустые взгляды.

– Тогда надо переходить на подножный корм, – сказал Шишка. – Крозье, что такое подножный корм?

– Это когда находишь всякое, – ответил Кроз. – Такое, за что не надо платить. Например, если украсть.

Мы все засмеялись.

Шишка не обратил внимания.

– А где вы будете искать это «всякое»? Куилл?

– В торговом центре? – спросил Куилл. – На задворках, типа. Куда все выкидывают, типа, пустые бутылки и…

Он был туповат, но еще и нарочно прикидывался тупым. Мальчишки это делали, чтобы позлить Бэрта.

– Нет, нет! – заорал Шишка. – Тогда некому будет выкидывать вещи! Вы никогда не были за пределами плебсвилля! Никогда не видели пустыню, не знаете, что такое голод и засуха! Когда придет Безводный потоп – даже если вы его переживете, – то умрете с голоду. Почему? Да потому что не слушаете! Зачем я вообще трачу на вас время?

Каждый раз, когда Шишка вел урок, он рано или поздно слетал с каких-то невидимых катушек и начинал орать.

– Ну ладно, – сказал он, успокаиваясь. – Что это за растение? Портулак. Что с ним делают? Едят. А теперь продолжайте рисовать. Портулак! Обратите внимание на овальную форму листьев! Посмотрите, какие они блестящие! Посмотрите на стебель! Запомните его!

Я все думала. Не может быть, что это правда. Я не понимала, как вообще кто бы то ни было – даже Нуэла, Мокрая ведьма, – может заниматься сексом с Бэртом Шишкой. Он такой лысый и потный.

– Кретины, – бормотал он про себя. – Зачем я вообще стараюсь?

И вдруг застыл и замолчал. Он смотрел на что-то у нас за спиной. Мы повернулись: там, у бреши в заборе, стояла Ивона. Должно быть, пролезла в нее. Она была по-прежнему в домашних тапочках, голова обернута желтым детским одеяльцем, как шалью. Рядом с ней стояла Бернис.

Они стояли и ничего не делали. Не двигались. Потом в дырку пролезли два человека из ККБ. Боевые: в мерцающих серых костюмах, из-за которых они походили на мираж. Они держали наготове пистолеты-распылители. Я почувствовала, как у меня вся кровь отлила от лица: мне показалось, что меня сейчас стошнит.

– Что такое? – закричал Бэрт.

– Стоять, не двигаться! – крикнул один из какабэшников.

Вышло очень громко, потому что у него в шлеме был микрофон. Какабэшники шагнули вперед.

– Не подходите, – сказал нам Бэрт. У него был такой вид, словно его ударили тазером.

– Пройдемте, – сказал первый какабэшник, когда они дошли до нас.

– Что? – переспросил Бэрт. – Я ничего не делал!

– Незаконное выращивание марихуаны для продажи на черном рынке с целью получения выгоды, – сказал второй. – Советую не сопротивляться аресту, иначе вам могут причинить вред.

Они повели Бэрта к дырке в заборе. Мы молча потащились следом – мы никак не могли понять, что происходит.

Когда они поравнялись с Ивоной и Бернис, Бэрт протянул к ним руки.

– Ивона! Как это произошло?

– Ты ебаный дегенерат! – крикнула она. – Лицемер! Прелюбодей! Ты думаешь, я совсем тупая?

– О чем ты говоришь? – умоляюще спросил Бэрт.

– Ты, наверное, думал, у меня такой приход от твоей ядовитой шмали, что я вообще ничего кругом себя не вижу, – сказала Ивона. – Но я все узнала. Что ты делал с этой коровищей Нуэлой! Хотя это даже не самое худшее. Сволочь, извращенец!

– Нет, – произнес Бэрт. – Честное слово! Правда, я никогда… Я только…

Я смотрела на Бернис: я не могла понять, что она чувствует. Лицо у нее было даже не красное. Пустое, как классная доска. Пыльно-белое.

Из дырки в заборе появился Адам Первый. Он всегда как чувствовал, когда происходит что-то необычное. «Как будто у него телефон», – говорила Аманда. Он положил руку на желтенькое одеяльце Ивоны.

– Ивона, милая, ты вышла «из-под пара»! – воскликнул он. – Как хорошо. Мы все за тебя молились. А что тут случилось?

– Отойдите с дороги, пожалуйста, – сказал какабэшник.

– За что ты меня так? – взвыл Бэрт, обращаясь к Ивоне, а какабэшники стали его подталкивать.

Адам Первый сделал глубокий вдох.

– Это весьма прискорбно, – сказал он. – Может быть, всем нам будет полезно поразмышлять над человеческими слабостями, общими для всех нас…