Год потопа

Мы дошли до здания, где жили вертоградари, и вскарабкались по пожарной лестнице. Там были Фило Туман и Катуро Гаечный Ключ: мы никогда не оставляли здание пустым, чтобы туда не залезла плебратва.

Катуро чинил поливальный шланг; Фило просто так сидел и улыбался.

– Кто это? – спросил Катуро, увидев мальчика.

– Зеб велел его привести, – ответила Аманда. – Он ищет Пилар.

Катуро кивнул через плечо.

– Она в хижине для тех, кто «под паром».

Пилар лежала в шезлонге. Перед ней стояла шахматная доска с расставленными фигурами, но все они были на месте: она не играла. Она плохо выглядела: вся как-то осунулась. Она лежала с закрытыми глазами, но открыла их, когда услышала, что мы идем.

– Здравствуй, дорогой Гленн, – сказала она, словно ждала его. – Надеюсь, все прошло благополучно.

– Никаких проблем, – ответил мальчик. Он достал банку. – Качество плохое.

– Все хорошо, – ответила Пилар. – Если рассматривать картину в целом. Аманда, Рен, будьте добры, принесите мне стакан воды.

– Я схожу, – сказала я.

– Обе, – сказала Пилар. – Прошу вас.

Она хотела поговорить без нас. Мы вышли из хижины, стараясь идти как можно медленнее. Мне хотелось послушать, что они будут говорить, – мед тут ни при чем, это точно. Меня сильно напугал вид Пилар.

– Он не из плебсвилля, – шепнула Аманда. – Из охраняемого поселка.

Я и сама так подумала, но вслух сказала:

– Откуда ты знаешь?

В охраняемых поселках жили сотрудники корпораций – все эти ученые и бизнесмены, которые, как говорил Адам Первый, уничтожали старые виды и создавали новые и вообще губили мир. Хотя я и не могла поверить, что мой родной отец в «Здравайзере» такое делал; но, как бы то ни было, с чего вдруг Пилар общаться с кем-то из тамошних?

– Нутром чую, – сказала Аманда.

Когда мы вернулись со стаканом воды, Пилар опять лежала с закрытыми глазами. Мальчик сидел рядом; он передвинул несколько шахматных фигур. Белая королева была окружена: еще один ход, и ей конец.

– Спасибо, – сказала Пилар, беря у Аманды стакан. – И тебе спасибо, Гленн, милый, что пришел.

Он встал.

– Ну ладно, пока, – неловко сказал он, и Пилар ему улыбнулась. Сияюще, но слабо.

Мне захотелось ее обнять – такая она была хрупкая и маленькая. Мы пошли обратно к «Древу жизни», и Гленн с нами.

– Ей по правде плохо, да? – спросила Аманда.

– Болезнь – это дефект дизайна, – ответил мальчик. – Его можно поправить.

Да, наверняка он из охраняемого поселка. Так разговаривают только тамошние мозговитые: не отвечают прямо на вопрос, а изрекают какую-то общую мысль, словно точно знают, что она верна. Интересно, так ли разговаривает мой родной отец? Может быть.

– Значит, если бы ты делал мир, ты бы сделал его лучше? – спросила я.

Я имела в виду – лучше, чем Бог. Меня вдруг охватило праведное негодование. Как на Бернис. Как на вертоградарей.

– Да, – ответил он. – Именно так.

29

Назавтра мы, как обычно, пошли за Бернис в «Буэнависту». Кажется, нам обеим было стыдно за вчерашнее – мне, во всяком случае, было. Но когда мы постучали и сказали «Тук-тук», Бернис не отозвалась, как обычно: «Кто там?» Она ничего не сказала.

– Это мы! – крикнула Аманда. – Ганг! Рена!

Никто не отозвался. Молчание было почти ощутимым.

– Ну Бернис! – крикнула я. – Открывай! Это мы.

Дверь открылась, но за ней оказалась не Бернис. Там была Ивона. Она смотрела прямо на нас, и было совсем не похоже, что она «под паром».

– Уходите, – сказала она. И захлопнула дверь.

Мы переглянулись. У меня появилось нехорошее предчувствие. Что, если мы своей историей про Бэрта и Нуэлу непоправимо навредили Бернис? Что, если это вообще неправда? Поначалу это была просто шутка. Но теперь все стало очень серьезно.

Обычно на Неделе святого Юэлла Пилар и Тоби водили нас в Парк Наследия за грибами. Туда было ужасно интересно ходить, потому что заранее неизвестно было, что попадется на глаза. В парке семейства из плебсвилля устраивали барбекю или семейные скандалы, и мы зажимали нос от вони жареного мяса; парочки барахтались в кустах; бездомные пили из горла или храпели под деревьями; всклокоченные психи говорили сами с собой или орали; нарики кололись. Если мы доходили до пляжа, где лежали девушки в бикини, то Шекки с Крозом подходили к ним и говорили: «Рак кожи», чтобы обратить на себя внимание.

Могли попасться и патрули ККБ – они напоминали гуляющим, чтобы те бросали мусор в урны, но на самом деле, как утверждала Аманда, искали мелких дилеров, которые толкали товар, не делясь с дружками из мафии. В этих случаях можно было услышать свист струи пистолета-распылителя и вопли. «Напал на нас при исполнении», – говорил патруль случайным свидетелям, утаскивая тело.

Но в тот день поход в Парк Наследия отменили, потому что Пилар болела. Так что вместо него у нас была ботаника дикорастущих растений, которую вел Бэрт, на пустыре за «Чешуйками».

У нас были грифельные доски и мел, потому что мы всегда рисовали дикорастущие растения, чтобы лучше их запомнить. Потом стирали рисунок, и растение оставалось в голове. Бэрт говорил: чтобы запомнить что-нибудь, надо это нарисовать, лучше способа нет.