Год потопа

На четвертом этаже до нас донеслись голоса, мужские. Два человека говорили за дверью, ведущей к квартирам. Голоса были враждебные.

– У меня больше нет, – говорил один. – Остальное я завтра достану.

– Сволочь! – ответил другой. – Буду я еще бегать туда-сюда!

Раздался грохот, словно чем-то ударили по стене, потом опять; и бессловесный вопль гнева или боли.

Аманда пихнула меня в бок.

– Бежим! – шепнула она. – Быстро!

Мы помчались вверх, стараясь не шуметь.

– Это было серьезно, – сказала Аманда, когда мы оказались на шестом этаже.

– Ты о чем?

– Один что-то продавал, а другой покупал, и это плохо кончилось, – ответила она. – Мы ничего не слышали. А теперь веди себя как обычно.

У нее был испуганный вид, так что я тоже испугалась, ведь вообще-то Аманда была не робкого десятка.

Мы постучали в дверь к Бернис.

– Тук-тук, – сказала Аманда.

– Кто там? – спросила Бернис.

Она, должно быть, ждала нас, стоя прямо у двери, как будто боялась, что мы не придем. Жалкая манера, с моей точки зрения.

– Ганг, – ответила Аманда.

– А дальше?

– Рена, – сказала Аманда.

Она переняла пароль у Шекки, и теперь мы трое им тоже пользовались.

Когда Бернис открыла дверь, я мельком увидела Ивону Овощ. Та, как обычно, сидела на коричневом диване, но смотрела на нас, как будто и вправду видела.

– Не опаздывай, – сказала она дочери.

– Она с тобой разговаривает! – воскликнула я, как только Бернис вышла из квартиры и закрыла дверь.

Я хотела завязать дружескую беседу, но Бернис пригвоздила меня взглядом.

– Ну и что? Она же не дебил какой-нибудь.

– Я ничего такого и не говорила, – холодно ответила я.

Бернис сверкнула на меня глазами. Но ее убийственные взгляды утратили свою силу, с тех пор как появилась Аманда.

27

Когда мы добрались до пустыря за «Чешуйками», где должен был проходить открытый урок об отношениях хищника и жертвы, Зеб сидел там на складной походной табуретке. У его ног лежал тряпочный мешок, не пустой. Я старалась не смотреть туда.

– Все собрались? Хорошо, – сказал Зеб. – Начнем. Отношения хищника и жертвы. Охота, выслеживание. Кто знает правила?

– Видеть так, чтобы тебя не видели, – принялись хором скандировать мы. – Слышать так, чтобы тебя не слышали. Чуять так, чтобы тебя не учуяли. Есть так, чтобы тебя не съели!

– Одно забыли, – сказал Зеб.

– Разить так, чтобы тебя не поразили, – сказал кто-то из ребят постарше.

– Верно! Хищник не может допустить, чтобы его ранили. Если он не сможет охотиться, то умрет с голоду. Он должен нападать внезапно и убивать быстро. Он должен выбирать жертву послабее – слишком молодую, старую, покалеченную, которая не может ни убежать, ни отбиться. А как нам самим не стать жертвой?

– Нужно не выглядеть как жертва, – хором произнесли мы.

– Нужно не выглядеть как жертва этого хищника, – поправил Зеб. – Из-под воды серфингист выглядит для акулы как тюлень. Попробуйте представить себе, как вы смотритесь с точки зрения хищника.

– Нельзя показывать страх, – сказала Аманда.

– Верно. Нельзя показывать, что боишься. Нельзя вести себя как больное животное. Постарайтесь выглядеть как можно крупнее. Это отпугнет крупных хищников. Но ведь человек и без того один из самых крупных хищников. Зачем мы охотимся?

– Чтобы есть, – ответила Аманда. – Другой уважительной причины не существует.

Зеб ухмыльнулся в ответ, словно это была тайна, которую знали только они двое.

– Совершенно верно, – сказал он.

Он взял мешок, развязал его и сунул туда руку. Мне показалось, что он очень долго ее не вынимал. Он вытащил из мешка мертвого зеленого кролика.

– Я его поймал в Парке Наследия. В кроличий силок. Это такая петля. На скунотов тоже годится. Сейчас мы его обдерем и выпотрошим.

Меня до сих пор мутит, когда я это вспоминаю. Старшие мальчики помогали Зебу не дрогнув, хотя даже Шекки и Крозу, кажется, было немного не по себе. Они всегда слушались Зеба. Смотрели ему в рот. Не только потому, что он был больше. У него были знания и мудрость, а это они уважали.

– А если кролик, типа, не мертвый? – спросил Кроз. – В силке.

– Тогда его надо убить, – сказал Зеб. – Разбить голову камнем. Или взять за задние ноги и треснуть об землю.

Он стал рассказывать дальше: овцу так убить нельзя, потому что у нее твердый череп; ей нужно перерезать горло. Для каждой твари есть самый удобный способ, которым ее можно убить.

Зеб продолжал обдирать кролика. Аманда помогла ему, когда кожу, покрытую зеленым мехом, нужно было вывернуть наизнанку, как перчатку. Я старалась не глядеть на жилы. Они были слишком синими. И мышцы прямо блестели.

Зеб нарезал мясо на очень маленькие кусочки, чтобы каждому хватило попробовать и еще чтобы мы не испугались необходимости глотать большие куски. Потом мы поджарили мясо на костре из каких-то старых досок.

– Вот это вы должны будете делать, если окажетесь в безвыходной ситуации, – сказал Зеб.

Он протянул мне кусок мяса. Я сунула его в рот. Оказалось, что я могу жевать и глотать, если буду не переставая повторять про себя: «Это бобовый фарш, это бобовый фарш…» Я досчитала до ста, и мясо оказалось у меня в желудке.