GOD SAVE THE QUEEN (СИ)

На этот день планов у неё не было; единственное, чего хотелось – лечь на пол лицом вниз и пролежать так до следующего года. Ну, или, как вариант, до того момента, когда ей снова захочется чем-нибудь себя занять. Сидя на деревянной лестнице, втупившись в дверной косяк, она вообще не думала о том, что может произойти уже через несколько часов.

Эрик Кейн – самый бесцеремонный из её знакомых, приятелей и друзей. Спонтанная трагедия, которая, подобно урагану, способна настигнуть тебя в любое время дня и ночи; и не факт, что по окончанию его визита ты останешься недовольным. Её разговоры с Эриком никогда не начинались с банальщины, вроде: «Как прошёл день?», «Чем сегодня занималась?» или «Как учёба?», ведь стоило им только увидеть друг друга, как слова начинали литься потоком. Они даже не здоровались толком – все их встречи начинались либо с психов Эстер, либо с разворовывания Кейном её холодильника (иногда Эверт специально покупала на один черничный йогурт больше).

— Да ты утрируешь, – возмутился тот, сидя на её кровати с игровой приставкой в руках. Парень не сводил глаз с экрана небольшой плазмы.

— Погоди, ты опять в «Бладборн» играешь?

Эрик же, в свою очередь, давно смирился со странностями своей подруги.

— Я что, дебил, по-твоему? Я его дважды прошёл.

Со временем его даже перестало напрягать то, что Эстер в свои семнадцать играет в куклы («Нет, придурок, я не играю, а собираю коллекцию!»), перестали напрягать и её разговоры с самой собой. В конце концов, Эверт была замечательным другом, и то, что она изредка рвёт на себе волосы или бьёт себя по голове уже вряд ли повлияет на его отношение. В самом деле, у всех есть свои проблемы; Кейн тоже не был идеальным, да и проблемные люди привлекали юношу гораздо больше, чем тихие школьники с синдромом отличника.

— Да, Эрик, по-моему, ты дебил.

Любые незаурядные ситуации он воспринимал не как неприятности, с которыми необходимо что-то сделать, а как ещё один увлекательный отрезок его биографии. Он уж точно не знал, кем должен был стать, чтоб заиметь собственную биографию где-нибудь в «Википедии», но то, что ему этого хотелось – факт. Если из него и получится какой-нибудь важный человек, то только чемпион по поеданию шоколадных хлопьев; по крайней мере, так утверждала Эстер.

— Сколько дней ты уже не мыл голову? – ухмыльнулась та, смотря, как безжизненно свисают на его плечи зелёные локоны; нет, они не были настолько длинными, просто он снова принял какую-то несуразную позу, выкрутив шею раза два.

— Сколько дней ты уже не была тактичной? – контратаковал парень, всё так же не отрываясь от игры. — Если тебе не нравится, можешь взять и помыть мне голову, – свободная от клацанья по консоли рука схватила ещё несколько шоколадных шариков из жёлтой тарелки.

— И ты даже не будешь против?

— Ща-с, – пережёвывая хлопья, пробубнел Кейн, – сохранюсь и можно начинать.

— А вдруг у меня нет желания прикасаться к твоей жирнющей шевелюре? – она засмеялась.

Естественно, Эстер преувеличивала, волосы не выглядели настолько грязными. Ей вообще очень нравилось дразнить Эрика, который, казалось, к её шуточкам уже выработал иммунитет.

— Ты уже его изъявила.

Эверт расположилась на полу. На мягком ковре, неподалёку от неё, лежали телефон с наушниками, обёртки от жевательных конфет, открытый блокнот, исписанный едва ли не до конца, и несколько ручек разных цветов. Она уже и забыла, для чего положила всё это сюда; стоит отдать должное, с памятью у девушки были некоторые проблемы.

— Слушай, а ты никогда не…

— Стоп, – её резко оборвали. — Прежде чем разговаривать со мной о чём-то высоком, – всё так же не отвлекаясь от излюбленного дела, стал изрекать он, – смой с себя всю эту штукатурку, я не могу на тебя смотреть.

— Но ты же не смотришь на меня.

— У тебя так лицо блестит, что я даже боковым зрением это заметил.

— С чего ты взял, что я собираюсь разговаривать с тобой о высоком? – зеленоглазая скривилась.

— У меня задница чувствительная, знаешь ли.

Поднявшись из позы лотоса, та закатила глаза и поплелась за мицеляркой.

— Попрошу не закатывать глаза.

— Попрошу заткнуться и делать то, что делаешь.

— Понял.

Она довольно выдохнула; усевшись за недавно убранный стол, подтянула зеркало к себе и принялась смывать макияж. Обычно мейк не был слишком броским, но вот на днях её что-то перемкнуло, вследствие чего лицо с не самой чистой кожей превратилось в настоящий фонарь. Единственное, чего она не могла себе позволить – нарощенные ресницы или ногти. Серьёзно, даже для неё это было слишком – чёрный веер ресниц на других девушках и женщинах походил на волосатого паука, лапы которого беспорядочно торчали из-под век; нарощенные же ногти выглядели как когти куриных лап в человеческой интерпретации.. Было довольно сложно сказать наверняка, какие эмоции это вызывало – отвращение или смех.