GOD SAVE THE QUEEN (СИ)

— Я не… я не знаю, что со мной, – воздуха в лёгких катастрофически не хватает, голос дрожит и ломается. Около трёх секунд Эверт молчит, с целью подавить новый приступ слёз. — Мне так… никогда… – заикаясь, Эстер не может подобрать слов. — Я никогда не чувствовала себя так паршиво, и просто… просто, блять, отвратительно.

Светловолосая вытирает лицо рукавом свитера и начинает перебирать волосы, говоря тише.

– Понятия не имею, почему так… почему всё выглядит таким ужасным. Мне начинает казаться, что…

На этом моменте она разрыдалась в голос, и, ладонью прикрыв рот, погасила экран телефона, тем самым помешав отправке сообщения.

Нет, ни в коем случае. Никто не должен был узнать.

Задыхаясь, она взвыла. Дрожь прошила всё её тело, и теперь, раскачиваясь на стуле и обхватывая голову руками, Эстер сдалась, дав волю чувствам. Виски вновь начали пульсировать. Физическая боль глушит все её эмоции, а через час сводит их к минимуму.

Обессиленная, Эверт безжизненным взглядом впивалась в потолок. Вновь тишина. Молчали все – люди за окном, голоса в голове, молчала она сама. Только котёнок, сопевший на подушке, зевнул и спрыгнул на пол, зашумев короткими коготками.

Через время девушка снова взяла телефон в руки.

«ты как-то слишком долго не отвечаешь, вообще не прикольно. я типа волнуюсь, все дела. ты там точно не умерла??».

Эстер вздохнула. Она не знала, что ответить и не была уверена в том, нужно ли отвечать вообще. На пару минут зависла.

«да нет, всё хорошо».

Прикусив нижнюю губу, девушка наклонилась и взяла из ящика в столе новый блокнот с чёрной обложкой и белыми чистыми листами внутри, размера А5. Ручку взяла тоже чёрную.

«честно?» – спросил Эрик через полминуты.

Эверт ещё думала над тем, стоит ли начинать этот разговор. Будет сложно, чересчур; как для неё, так и для парня – Кейн отличался эмоциональностью, чувствительностью и способностью к глубокой эмпатии. Не хотелось расстраивать его и нагружать своими проблемами. Она сможет справиться с ними сама, без чужой помощи. Наверное.

«честно».

Комментарий к VI: MONOCHROME

*Синдро́м Капгра́ (бред Капгра́) — психопатологический синдром, при котором больной верит, что кого-то из его окружения или его самого заменил его двойник, либо когда больной неизвестных лиц принимает за знакомых, родственников.

========== VII: PLEASE, DADDY, DON’T ==========

Один день. Два. Три.

Боль тянется за ней, как кровавые следы на блестящем белом снегу.

Обхватив колени руками и прижав их к груди, Эстер сидела на полу. Она провела так несколько часов. Давно сбилась со счёта.

«Что-то происходит. Что-то не так».

Вчера ей звонили со школы. Хотели знать, почему она не посещает уроки и даже не предупреждает о своём будущем отсутствии. В любом случае, Эверт не взяла трубку. Отключила телефон и затолкнула под кровать.

Качаясь из стороны в сторону, она думала о многих вещах и одновременно – ни о чём. Собственная голова казалась пустой и бесполезной, с такими же бесполезными завесами белого дыма внутри, сквозь который девушка никак не смогла бы пройти. Тишина вокруг иногда разбавлялась звуками шагов отца и его стуком в дверь комнаты. Эстер не открывала. Он не стал ломиться. Она была чрезвычайно благодарна.

С волосами ничего так и не сделала, просто завязала, оставив неровными. Сожжёнными.

Иногда Эверт меняла позу или расположение – перемещалась в центр комнаты, к шкафу или столу. Что-то шептала, толком не помня, что. Не помня, как звучит собственный голос и не помня, кем она является.

Наверное, так выглядит сумасшествие – когда размываются границы между вчера и сегодня, больной фантазией и приземлённой реальностью, когда исчезает время, растворяясь в кипящем котле запутанного разума. Человек в бреду жалок, и, изредка приходя в себя, она вспоминала об этом. Вспоминала, а затем позволяла незаконченной мысли кануть в Лету, не желая раскрывать смысла, что лежал на поверхности.

Она больше ничего не чувствует. Ничего, кроме боли и горькой досады. Как будто уже мертва. Всё, что осталось – кровь со злобой на пальцах и вдребезги разбитое сердце. Что ж, у неё оно хотя бы было.

Всё положительное как вырвано из её головы, из памяти, сердца и кожи, извлечено из нервов и безнадёжно уничтожено. Она проваливается в темноту, блуждая по нескончаемым глухим коридорам собственного сознания и всякий раз сворачивает не туда. Специально.

Скрип двери.

Без стука и предупреждения в комнату входит отец. Эстер не поднимает головы, начиная раскачиваться снова, вперёд-назад, без остановки. Девушка молчит, почти не дыша.

Он садится рядом и кладёт руку ей на колено, прижимая его к полу, тем самым заставляя дочь замереть. Эверт фокусирует взгляд покрасневших глаз на нём. Он не выглядит встревоженным – как обычно запредельно спокоен.

— Эстер, – позвали её. — Ты слышишь меня?

Светловолосая, прожигая его пустым взглядом, хранила молчание первые секунды. Кивнула в знак согласия.

— Звонили со школы. Я сказал, что ты заболела и пока побудешь дома.

Девушка, всё так же не двигаясь и ничего не предпринимая, слушала, медленно впитывая бесполезную информацию.

— Эрик приходил. Он говорил…