GOD SAVE THE QUEEN (СИ)

— Я знаю, – прервала она.

Голос Эрика раздавался внизу утром. Невзирая на хорошую звукоизоляцию в доме, Эверт расслышала большинство произнесённых им слов. Она узнала его с первой же секунды – этот голос она смогла бы различить даже в самом громком шуме.

— Ты принимала таблетки?

Вопрос – как внезапный и слишком болезненный удар под дых. Девушка шокированно распахнула глаза.

— Что? – мгновением подрываясь с пола, спросила Эстер. Сердце забилось быстрей, а к ослабшему телу вернулась энергия. Она сделала несколько шагов назад, испуганно таращась на него.

Тяжело вздохнув, отец вытащил из кармана брюк запечатанную упаковку таблеток. Он демонстративно показал их ей, поджав губы.

— Ты ни разу их не пила. Ни разу. За два чёртовых месяца.

Эверт, только увидев, как отец встаёт, вжалась в стену, после начав съезжать по ней вниз. Она находилась на грани слёз и истерики каждый раз, когда речь заходила о лекарственных препаратах, которые прописывал её психиатр, мистер Спенсер. Эстер вынуждали посещать его хотя бы раз в четыре недели, и за год она пропиталась к нему глубочайшей ненавистью, хоть и понимала, что этот человек всего лишь выполняет свою работу, убивая её нейролептиками.

— Нет, нет, пап, нет, – застонала девушка, откидывая голову назад; отец уже снимал с коробочки крышку. — НЕТ! Я НЕ БУДУ!

— Я не спрашивал, – отрезал он, приближаясь к ней.

— ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! – из её горла вырвался отчаянный крик, в то время как порозовевшее лицо скривилось в отвращении. Внутри неё – испуганный зверь, что мечется из стороны в сторону, отказывающийся и протестующий против неизбежного. — СО МНОЙ ВСЁ В ПОРЯДКЕ!

Её схватили за руку и резко дёрнули.

— Сейчас же прекрати орать и делай, что я сказал.

— ТЫ НЕ ЗАСТАВИШЬ МЕНЯ!

Светловолосая попыталась выдернуть руку. Она снова ощущала жжение в горле и лёгких, как если бы тонула и захлёбывалась водой. Из глаз брызнули слёзы и девушка взвыла, пытаясь отползти назад и оттолкнуться.

— Нет, нет, нет, – уже тише пролепетела Эстер, – папочка, пожалуйста, не заставляй, – задыхаясь, она говорила неразборчиво. По телу разливается жар; тогда же приходит осознание того, что борьба бесполезна.

— Эстер, послушай, – в голосе сквозил холод. Как всегда непреклонен. — Послушай, это важно, тебе станет лучше, всё будет нормально, тебе стоит только…

— Нет, не станет, – простонала Эверт, чувствуя, как ослабляется хватка, а слёзы обжигают щёки. — Они убивают меня, понимаешь? Мне плохо, от них я ничего не чувствую, – отворачиваясь, тараторит зеленоглазая. — Пап, мне так плохо, я не хочу, не могу, я не буду…

Он схватил и вторую её руку, сжав покрепче.

— Я не хочу причинять тебе боль, просто перестань сопротивляться.

Девушка пронзительно взвыла, отчаянно мотая головой. Отец выудил из упаковки белую продолговатую таблетку, после сжав её пальцами, поднёс ко рту Эстер.

— Я буду хорошей, – высвободив левое запястье, она попыталась оттолкнуть его руку. — Честно, я буду в порядке, я почти выздоравливаю, только не заставляй, – лихорадочно шептала та.

— Милая, это для твоего же блага, – он смягчился. — Ты должна это сделать, понимаешь? В этом нет ничего ужасного, то, что ты лечишься, не сделает тебя хуже других, слышишь?

— Пожалуйста, – из последних сил взмолилась Эверт, то и дело отворачиваясь. — Я буду как все, я не буду доставлять тебе проблем, клянусь, я буду как все нормальные дети…

— Выпей. Давай.

— Папа, пожалуйста, – из глаз опять текут слёзы, – пожалуйста, не надо…

— Я прошу, Эстер, прими таблетки. Всё будет хорошо.

Девушка резко замолчала и перевела на него взгляд.

Они смотрели друг другу в глаза не меньше минуты. Глаза Эстер – уставшие, влажные, покрытые сеткой красных сосудов, и глаза её отца – наполненные решительным желанием закончить начатое и, в то же время, заботой. Эверт, чувствуя, как начинает сдаваться, рвано вздыхает и поднимает голову к потолку, крепко закрывая веки.

— Да. Конечно.

Ему не приходится заталкивать лекарство ей в рот. Девушка, дрожа, сама неуверенно берёт таблетку, несколько секунд смотрит на неё и, в конечном итоге, кладёт на язык и проглатывает. Отец кивает и слабо улыбается.

— Ты молодец, – он погладил её по волосам. — Я тобой горжусь.

— За что? – грустная ухмылка на её губах. — За то, что я родилась дефективной и стала проблемой?

— Не смей так говорить, – он вдруг посерьёзнел. — Ты не дефективная. Ты – особенная. И я всегда буду тебя любить, несмотря ни на что. Чтоб больше я такого не слышал, понятно?

Вытирая щёки, Эстер кивнула:

— Понятно.

Отец поцеловал её в лоб и поднялся. Он подошёл к двери, открыл, и, уже переступив порог, произнёс:

— Всю следующую неделю я буду контролировать приём лекарств. Может, даже дольше. Лучше отдохни.

Он вышел, оставив девушку одну. Наедине со своими мыслями и ещё большим желанием умереть.