Год со Штроблом

— Заплатишь в следующий вторник. Все равно я принимаю взносы при следующей пересменке циклов.

— Я хочу заплатить сегодня, — Зиммлер послюнявил палец и принялся пересчитывать купюры.

Шютц начал терять терпение. На Зиммлера его вид никакого впечатления не произвел.

— Лучше сегодня, — гнул он свою линию, — если на неделе ко мне приедут каменщики, что тогда, а? Придется мне взять отпуск, и во вторник меня на стройке не будет.

«У него, кажется, не все дома, — подумал Шютц. — Ни с того ни с сего собирается взять отпуск. Из-за какого-то крольчатника, наверное!» И переспросил:

— Что-то я тебя не понял! Отпуск? Ты разве заявление подавал?

— Может, и обойдусь, — Зиммлеру явно хотелось дать Шютцу понять, в какой запутанной ситуации он оказался.

Все его сложности связаны с тем, что он не знает, когда к нему приедут каменщики.

— Пусть они назначат точный день. Тогда напишешь заявление, мы разберемся, решим, кем тебя подменить.

Зиммлера вывести из себя непросто. Он и сейчас не разозлился, а сказал с упреком:

— Думаешь, эти дружки только и мечтают подвести мне пару стен под крышу? Они согласились только потому, — объяснял он, — что Клаус Зейферт — это их бригадир — женат на кузине моей жены. Не сомневайся, у них есть варианты почище моего, понял? Возьми, к примеру, летние дома отдыха для предприятий. Знаешь, сколько они на этом заколачивают? А насчет времени, так это у них, как у нас. Они тоже работают в цикле. В Шпреевальде. Если не повезет, останусь я со своей известкой и кирпичами на бобах. Положим, пиво, которое я для них закупил, не пропадет. А стены-то сами не вырастут, а? — Зиммлер вошел в раж, щечки его раскраснелись. — Ты что, не знаешь, как оно в жизни бывает, а, Шютц? Лет пять подряд тесть повторял как заведенный: «Вот построят в городе высотный дом для ветеранов труда — вы от меня и избавитесь!» Теперь дом построили. Уезжает он? Жди! Тысяча всяких причин! «Что станет с вишнями, когда некому будет отпугивать скворцов? А вдруг дочь решит избавиться от домашней птицы? Свинарник-то уже пуст!» Об отъезде больше ни слова. Дети повырастали; им нужно побольше места, правда? А сколько комнат в таком домишке, как наш? Три, не больше. Вот и выходит, что пристройка мне нужна как воздух. И значит, от каменщиков я завишу, как от господа бога. Может, на следующей неделе они освободятся. Откуда мне знать?

Шютц не раз и не два пытался прервать этот поток слов. Наконец удалось. Но что ему оставалось? С цифрами и фактами в руках доказывать Зиммлеру, что каждый сварщик и каждый час его работы — на строжайшем учете, особенно в последние недели? Как будто для Зиммлера это новость!

Отпуска расписаны. Сейчас лето. И надеяться, что кто-то уступит тебе очередь, глупо. Составленный ими график отпусков учитывал всевозможные и необходимые перемещения рабочих. Дать внеочередной отпуск? Немыслимо!

— Заболей я — вы бы без меня справились, верно? — не уступал Зиммлер.

— Во-первых, ты не болен, — возразил Шютц. — А во-вторых… Неужели я и впрямь должен напоминать тебе, Зиммлер, что ты член партии?

Не сдержался Зиммлер, вышел все-таки из себя, воскликнул:

— Всегда я! Среди всех наших ребят именно я всегда тот, кто «входит в положение»! Потому что я член партии, да? Ты давай на меня так не пялься, я знаю, что и тебе, и другим партийным приходится не легче. Поэтому, значит, я всегда и «вхожу в положение», болван я эдакий! Но скажи ты мне, Шютц, разве это справедливо?

Итак, Зиммлер спрятал свои деньги, и Шютц не сомневался, что в следующий вторник он будет на месте. Неплохо. Еще лучше, что подошел Юрий и угостил папиросой. Шютц к папиросам не привык, но разве в этом дело?

Подбежала Зинаида. Она, видно, только того и ждала, чтобы Юрий оказался рядом с Шютцем, и замахала рукой Саше, который с недовольным видом отключил свой сварочный аппарат и приблизился к ним.

— Мы думаем, — проговорила Зинаида, задыхаясь, — что сегодня сто́ит провести пикник в лесу. Юрий сказал, что пяток судачков ему уже подмигнули: желаем, мол, попасться на твой крючок. Нам что нужно: небольшой котел для ухи. Ну, ты знаешь, Герд. Хлеб и сало мы принесем.

— Сегодня? — Шютц решил удостовериться, не ослышался ли он.

Переводя взгляд с Юрия на Сашу, он думал о том, что многие провели в поезде бессонную ночь, чтобы попасть на стройку к началу нового цикла.

— Скоро мы выходим на «главную улицу», — сказал Шютц, — и это просто необходимо отпраздновать. Причина подходящая! Вроде бы подведем кое-какие итоги!

Морщинки у глаз Юрия сложились в острые уголки, пока он что-то говорил Зинаиде.

— Юрий сказал, — перевела Зинаида, — чтобы посидеть вместе, особой причины не требуется.

— А не слишком ли сегодня ветрено вообще-то? — сам не зная почему, спросил Шютц.

Юрий начал что-то говорить Зинаиде, а та слушала его и, склонив голову набок, искоса поглядывала на Шютца.

— Его дед, — начала она, — обычно собирал гостей за столом, когда все члены семьи были в сборе: и сыновья, и дочери, словом — все. Праздновать лучше всего, говаривал дед, когда все на месте. А в нашей семье все на месте в дни пересменки цикла, то есть сегодня.