Год собаки

Для Девона каждый день несет с собой новый опыт и новые приключения, и для меня, когда я с ним рядом, тоже. Его любовь и верность несомненны, и порой кажется, что он полностью мне подчиняется. Но это только кажется. Заключать, что он потерял интерес к холодильнику (или ко многим другим вещам), было бы большой ошибкой. Девон из тех парней, что никогда не сдаются.

Собачья жизнь

День у Девона и Гомера начинается в половине седьмого, когда я открываю глаза. Первое, что я вижу, — Девон: он неизменно сидит в паре метров от моей кровати, смотрит на меня и ждет сигнала.

Я взмахиваю рукой, и он тихо, чтобы не разбудить Полу, прыгает на кровать. Кладет голову мне на плечо, лижет мне руку или лицо. Затем глубоко вздыхает и закрывает глаза. Нам хорошо вместе; мы наслаждаемся обществом друг друга. Быть может, он вспоминает наши прежние битвы и радуется, что они давно позади.

Иногда до того, как зазвонит будильник Полы (это происходит в половине восьмого), Гомер потягивается, зевает, поднимается и подходит к кровати с другой стороны. Осторожно поглядывая на Девона, который все еще зорко следит за каждым его движением, он тихонько забирается на кровать, укладывается между мной и Полой и сворачивается клубком — любимая его поза. Несколько месяцев Девон не подпускал Гомера ко мне, но от Полы его никогда не отгонял: неудивительно, что эти двое прониклись друг к другу самой нежной симпатией.

Диана была права: из Девона и Гомера получилась прекрасная пара. Как она и обещала, Гомеру нравится ходить в подчиненных — и прекрасно, потому что Девон не согласился бы ни на что другое. Девон решает, кому что есть; Девон всегда и всюду ходит впереди; у Девона есть привилегии в общении со мной. Гомер со всем этим согласен. Он любит нас обоих и получает от нас ответную любовь, не задевая Девона и не угрожая его положению. Он вошел в нашу семью легко, никого не задев и не отодвинув. Мы с Девоном так хорошо понимаем друг друга, быть может, оттого, что в нем я вижу отражение своей «темной стороны»: что же до Гомера — в нем просто нет ничего «темного».

Все мы спускаемся вниз завтракать — и я доволен, что каждый пес ест из своей миски, не заглядывая в чужую. Девон получает еду первым, из уважения к его статусу.

Иной раз, когда Девон в дурном настроении, он может оттолкнуть Гомера и выхватить из его миски кусок-другой, прежде чем я его оттащу, но, кажется, делает он это лишь для того, чтобы позлить меня и поддержать свою репутацию.

Потом мы с Полой пьем кофе, читаем газеты, разговариваем, а псины отправляются в холл и лежат там, ожидая, пока их поведут гулять. Умные создания прекрасно понимают: сейчас наше время и не стоит нам мешать.

Но вот я встаю: со скрипом отодвигаемого стула они вскакивают на ноги, мчатся через холл и садятся у задней двери. Услышав, как я застегиваю молнию на куртке, Девон начинает возбужденно и радостно лаять.

Бордер-колли из дому не выходят — они вырываются, вылетают, словно заряд из пушки, и делают несколько кругов по двору, проверяя, все ли здесь в порядке. Потом я объявляю, куда мы сегодня пойдем. В последнее время я привык разговаривать с собаками — и часто мне кажется, что они понимают каждое мое слово.

Постепенно мне удалось отучить Девона гоняться за машинами. Диана права: это слишком рискованно. Однажды, забывшись, он может вылететь на дорогу. Но Девон со своей обычной изобретательностью придумал новый вид погони, в котором автомобиль не требуется.

Каждое утро мы доходим до травяной тропинки метров восемьсот длиной, огибающей школьную спортплощадку. Девон приседает в «охотничьей» позе, я командую: «Взять!» — и он кидается бежать по дорожке, добегает до конца, разворачивается и несется обратно. Он гоняется за пустотой, «пасет стадо» там, где никакого стада нет; однако носится до упаду и выполняет свою задачу серьезно и увлеченно. Через полчаса такой беготни язык у него свешивается изо рта, вид смертельно усталый, но довольный. Он удовлетворил свои инстинкты — и счастлив.

Время от времени я повторяю свое обещание: когда-нибудь мы обязательно съездим на ферму, где Девон увидит настоящих овец и сможет их по-настоящему пасти.

Наши прогулки по окрестностям приобрели почти ритуальный характер. Люди останавливаются, выходят из машин, чтобы поздороваться с Девоном и Гомером, хотя, быть может, не так часто, как бывало с Джулиусом и Стенли.

Девон к славе равнодушен, но Гомер радуется за двоих. Как весело приветствует он толпу поклонников, жаждущих с ним поиграть, его погладить или угостить чем-нибудь вкусненьким!

Мы с Девоном скорее одиночки, но благодаря Гомеру мы сделались общительнее, чаще встречаемся с людьми и заводим друзей. Он помог нам смягчиться, выбраться из своих раковин. Мы здороваемся с соседями, которых я прежде не знал по именам; я веду долгие интересные беседы с людьми, с которыми никогда прежде не заговаривал. Прожив полгода с Гомером, я чувствую себя в своем квартале, словно в родном доме: здесь мне все знакомы, я могу свободно обсуждать детей, школу и прочие темы, обычные для пригорода.