Год теней

Как и раньше, мы с Генри взялись за руки и приготовились подвергнуть себя холоду и темноте, испытать скованность в теле и неспособность дышать.

С последнего нашего сеанса одержимости прошло некоторое время, и Генри, вероятно, волновался так же, как и я.

– Всё будет хорошо, – сказал Джакс, но продолжал оглядывать тёмный зал.

Остальные призраки окружили нас защитной стеной, порхая вокруг. Однако они тоже были на нервах и вздрагивали при любом шорохе. Не требовалось умения читать мысли, чтобы понять, что все мы думали об одном и том же. С тех пор как миссис Барски открыла «Комнату с привидениями», тени вели себя невероятно смирно: не приближались к нам, прятались в углах, наблюдали издалека – как будто решили отступить. Всем это казалось подозрительно: выходцы из Лимба не производили впечатления существ, которые легко сдаются.

Я набралась решимости:

– Давайте покончим с этим, ребята. И поживее.

Тилли и Джакс бросились к нам, проникли нам под кожу, в уши, под ногти. На меня будто обрушилась вся вселенная, пытаясь разорвать на части. Я попыталась вздохнуть, но грудь сдавила боль, а потому я перестала дышать и подумала, что упаду в обморок.

Но потом я почувствовала руку Генри и стиснула её, а он крепко сжал мою в ответ, что означало: «Я с тобой, Оливия».

Когда я открыла глаза, это была всё ещё я – но одновременно и Джакс. Вытянув вперёд руки, я увидела руки мальчика, испещрённые шрамами и чумазые. Напротив меня стояла девочка с лохматыми косичками и кожей красивого медового цвета, на теле во многих местах были пластыри и виднелись странные отметины – может, ожоги?

«Тилли? – прошептала я. – Или… Генри?»

Девочка кивнула.

– Мы оба здесь, – сказала Тилли, но я догадалась, что её голосом говорит Генри, потому что тон был мягкий, не характерный для девочки-призрака. Эта мысль меня удивила: Генри – добряк? Я попыталась разглядеть его через маску лица Тилли. Мысль, что такой мальчик, как Генри, добр, была приятной. Такого даже не подумаешь о звезде школьной бейсбольной команды, который в столовой сидит за одним столом с популярными учениками.

«Ты отвлекаешься», – раздался голос Джакса в моей голове.

– Извини, – пробормотала я.

– За что? – спросил Генри-Тилли.

– Я отвечала Джаксу.

Генри-Тилли нахмурился:

– Как странно. Как будто Тилли во мне, а Джакс в тебе. Но я тоже внутри Тилли. Всё перепуталось. Ты говоришь голосом Джакса, Оливия, но я всё равно знаю, что это ты.

– То же самое с тобой и Тилли. Итак… Тилли, ты видишь Джакса? То есть меня?

Генри-Тилли помолчал, прислушиваясь к голосу внутри себя.

– Она говорит, что ничего не видит, что застряла в моём мозгу, что он серый и противный, как она его и представляла. Спасибо, Тилли.

«У меня то же самое, – тихо произнёс Джакс. – Я надеялся, что смогу увидеть Тилли в наших воспоминаниях. Но всё как всегда. Я не вижу и не слышу её».

«Очень жаль, Джакс, – мысленно ответила я ему, – но я её вижу. Она прямо передо мной, поверь мне».

«Как она выглядит? Где мы?»

– Тилли говорит, что это какая-то ерунда, потому что она ничего не видит, – сказал Генри-Тилли, уперев руки в бока. – А ещё, когда я кладу руки вот так, на самом деле ими двигает Тилли. Это очень странное ощущение. – Генри-Тилли начал жестикулировать и крутиться на месте, как в сумасшедшем танце. – И это тоже заставляет меня делать она. Перестань, Тилли.

– Мы… – Я огляделась, поскольку воспоминания вокруг нас начали проясняться. – Не знаю, что тебе ответить, Джакс. – Мы среди какой-то серости.

Весь мир состоял из лёгких серых хлопьев. Некоторые из них сыпались с неба, как снежинки. Я поймала один такой комочек в ладонь – и он рассыпался пушистой пылью. Вдалеке в небо упирались похожие на острые зубья вершины разрушенных зданий.

Я мысленно описала это Джаксу и объяснила, что мы находимся в каком-то лагере, окружённом оградой и с убогими хибарами, выстроившимися посередине. Грязные люди скучивались у маленьких костров или толпились у столов, перебирая лежащие на них горы вещей и продуктов. К кускам обрушившихся стен примыкали лестницы, над колоннами не было крыши.

Я почувствовала, что Джакс начал что-то понимать, вспоминать. «Война, – подумал он. – Была война».

– Какая?

«И там было… Я что-то делал».

Над головой раздался низкий громкий вой.

Я-Джакс и Генри-Тилли бросились на землю и прикрыли головы руками.

– Джакс, что ты делаешь? – недовольно прошептала я, вдыхая землю и пепел.

«Тихо, – ответил Джакс. – Самолёты! О нет». И я почувствовала, как он сжался в комочек у меня в мозгу.

Осторожно выглянув из-под руки, я увидела, что все остальные во дворе тоже припадают к земле. Потом настала тишина, и мы ждали – минуту, две, – затем все поднялись и вернулись к своим делам, словно ничего не произошло.

– Думаю, тебе нужно объяснить, что происходит, – сказал своему второму «я» Генри.

– Да, Тилли, ты объясни Генри, а Джакс пусть объяснит мне, – поддержала я его предложение.

«Давайте вы походите вокруг и сделаете вид, что разговариваете друг с другом, – предложил Джакс. – А то вы стоите молча и смотрите в пустоту – это может привлечь ненужное внимание».

Он был прав.