Год тигра и дракона. Осколки небес (СИ)

   Поднебесная. 206 год до н.э.

   Люси, Лю Дзы и прочие

   К хорошему быстро привыкаешь. Забота, безопаснoсть,исполнение желаний, власть – и не малая толика ее, доступная местным гаремным сиделицам, а власть настоящая, осязаемая, воплощением которой служит не только титул «небесной госпожи», но и увесистый нефритовый амулет на поясе и резная печать ванхoу, тяжеленная, как кирпич… Все эти прекрасные вещи, о которых нищая беглянка,танцовщица в кабаке, не могла и мечтать там, в свое мире, в своем времени – о, как же быстро Люся к ним привыкла! Настолько быстро, что ей становилось страшно. Что легко пришло, уйдет тоже легко, ведь правда?

   К хорошему быстро привыкаешь, но все хорошее имеет свойство заканчиваться. Как лето в Ханьчжуне и как недолгая мирная передышка между войнами, которым ещё терзать и терзать Поднебесную в ближайшие несколько лет.

   сень нагрянула внезапно, будто орда сюнну, расцветив склоны циньлинских гор пестрыми стягами. круженный этим роскошным буйством золота и багрянца, Наньчжэн казался островком в огненном море. Охотники потянулись в горы за нагулявшей жирок дичью,и народ в столице Ханьчжуна, наевшись мяса, повеселел. Немало тому способствовало и то, что контрабандные тропы, по которым мимо Хань-вана утекали стратегические железо и соль, перекрывались одна за другой. И тут не обошлось без хитроумной ванхоу, поэтому Люся по праву собой гордилась.

   Как разузнать обо вcех тайных путях и лазейках, но никого раньше времени не спугнуть? Как пресечь все эти неконтролируемые потоки, но ни местных против себя не настроить, ни шпионов не насторожить? Если бы таким деликатным делом занялся ван или, боже упаси, его соратники, уже на другой день вести разнеслись бы сперва по Ханьчжуну, а потом и по всей Поднебесной. Но если госпоже лисице взбрела в голову блажь созвать охотников да и объявить награду за поимку чудесного зверя цилиня, так это ж всего лишь женское любопытство.

   Разумеется, никаких цилиней, равно как и фениксов с единорогами, в богатых дичью циньлинских горах не водилось. Панды вот были, обезьяны всякие, фазаны, опять же, а цилиней там отродясь не паслось. И местным ловчим, следопытам, лесорубам и прочему лесному люду это было известно доподлинно. Люся, к слову,тоже на единорогов не рассчитывала. Но охваченные жаждой наживы плуты и бродяги, кроме перьев, шкур, лап и хвостов всяческого зверья, несли ванхоу самое ценное. Информацию. Только развешивай уши да подгоняй «евнуха» Гуй Фэня, чтоб успевал записывать.

   - Так ты, отважный охотник, говоришь, что видел следы цилиня на северном склоне, сразу за водопадом? - Людмила обмахнулась веером, а потом и вовсе тихонько рукавом прикрылась. От крепкого ядреного запаха, которым благоухал очередной «отважный охотник», не спасал ни бамбуковый занавес, ни ширма с журавлями, ни ароматный дым курильницы. – Это не тот ли водопад, утес над которым подобен голове быка?

   - Именно тот, небесная госпожа, – подивился проницательности ванхоу ловчий. - Ваш cлуга шел по следу до самого заката, но…

   - А тропа, по которой ты шел, доблестный стрелок, куда она вела тебя?

   - Сперва на запад, небесная госпожа, а после, когда я прошел без малого десять ли, свернула на юг. И тут передо мной открылось ущелье…

   - Нечего бездельничать! – прошипела Люся замечтавшемуся уй Фэню. - Подбери рукава да пиши!

   Она с большим удовольствием – да и побыстрее! – сама законспектировала бы красочный рассказ охотника, но вот беда – нельзя одновременно царственно внимать, благосклонно кивать и шуршать кистью, подобно простому писцу. Несолидно. К тому же, все эти землеописания предназначались не толькo и не стольо ей. Иероглифов Людмила выучила еще недостаточно, а «небесные знаки» не понимал никто. Лю иногда мечтал о том, как выучится «небесному языку» и будут они с Люcей писать друг другу письма, которые никто, кроме них, прочесть не сможет. Но дальше разговоров дело, разумеется, не шло. Не до того было Хань-вану, что бы «небесную» азбуку зубрить.

   Зато Люй-ванхоу наловчилась вполне пристойно рисовать, обмакивая в тушь oчиненное лебединое перо. Лю Дзы только языком прицокивал да присвистывал, дивясь, как чудно его лиса держит такие необычные письменные принадлежности. На тонкой ягнячьей коже, словно живые, постепенно вырастали циньлинские горы, струились ручьи, извивались дороги и тайные тропки. Дело двигалось. Карта расширялась и дополнялась, и кадый новый неудачливый ловец единорогов, приветливо встреченный во дворце и обласканный речами хулидзын, невольно приближал тот день, когда в руках у Хань-вана и Люй-ванхоу окажется самое точное описание Ханьчжуна, Ба, Шу и окрестных земель.