Год в гареме Дубая. «Золотая клетка»

Полицейский позвал кого-то, от кабинки к нам подошла девушка в форме. Она обошла машину, жестом показала, чтобы открыли правое переднее окно, склонилась, чтобы лучше видеть меня. Это очень плохо, полицейские-женщины куда жестче мужчин, особенно в отношении женщин-иноверок, их очень трудно обмануть.

– Мисс, снимите хиджаб и очки.

Думаю, в тот момент Барри тысячу раз мысленно поблагодарил меня за авантюру с парикмахерской. Я тоже!

Я спокойно сняла хиджаб, взбила свои короткие, теперь темные, волосы, медленно сняла очки, но смотреть ей в глаза не стала. У меня глаза серые, а у Анны карие.

И снова пауза – полицейская сличала увиденное с фото! Значит, меня все-таки ищут. Если сейчас заставит поднять глаза, беды не миновать.

Я решительно взялась за застежку абаи (мы на границе с Саудовской Аравией, а там абая обязательна даже для иностранок), сбросила ее с плеч.

– Офицер, что еще я должна снять?

Это был вызов, но дольше мучиться невозможно. Салим беспокойно ворочался в своем кресле, чувствуя жару, спина и затылок Барри напряжены до предела.

Но я знала, что делала – в вырезе блузки виден крестик! Заметив его, полицейская поспешно вернула документы, отстранилась и махнула рукой:

– Следуйте дальше.

Как только мы проехали пост, Барри нашел в себе силы поинтересоваться:

– Что ты там такое сняла? Что она увидела?

– У меня крестик на шее.

– С ума сошла?!

– Имею право, я же не показываю его всем, – проворчала я, наглухо застегивая абаю.

– Ты же мусульманка!

– Не надо сейчас об этом, ладно? Всевышний меня простит. Не спеши, я хиджаб надену.

После такого досмотра в Эмиратах чего следовало ждать в Саудовской Аравии? Но обратного пути у нас просто не было.

Саудовский офицер был еще более важен и медлителен. Он внимательно изучал поданные документы, правда, не пытаясь сличать фотографии с оригиналами. И тут допустила ошибку я, успокаивая захныкавшего от жары Салима:

– Мое солнышко, сейчас поедем, сейчас…

Офицер напрягся, я сообразила, что «солнышко» и «сын» на английском звучат похоже, и поспешила исправить оплошность:

– Офицер, моей дочери очень жарко. Можно мы закроем окно и включим кондиционер, пока вы проверяете?

Барри, не дожидаясь ответа, просто вышел из машины, захлопнув дверь.

Наконец офицер вернул документы. Мы могли ехать дальше.

Я мрачно объявила:

– На следующей границе придется раздеться до пояса.

– И попасть в тюрьму. Ты в Саудовской Аравии.

Кто бы сомневался!

На запад уходила прямая как стрела трасса в сторону Эр-Рияда, но мы свернули на северо-запад, нам надо в Катар.

На границе с Катаром нас проверять не пожелали по обе стороны, просто заглянули в документы и все.

Но расслабляться было рано, впереди аэропорт.

Расслабляться оказалось вообще рано.

Мы ехали по территории Катара уже минут двадцать. Барри решил не делать крюк до основной трассы через Салву (чтоб я знала, что это такое!) и свернул на дорогу через пустыню. Шоссе так себе, а по сравнению с отменными освещенными трассами Эмиратов и вовсе деревенская дорога, но ехать можно, асфальт лучше, чем на многих московских улицах.

Когда мотор чихнул первый раз, а Барри тихонько ругнулся, я внимания не обратила. Потом еще и еще… И вдруг…

– Что, Барри?

Он вышел из машины, плотно прикрыв дверь. Я с тревогой наблюдала, как Барри возится в моторе. Вернее, это громко сказано. Здесь не принято ничего чинить и ни в чем разбираться самим, для всякого, даже самого мелкого ремонта существуют специалисты, а если нельзя починить быстро, то машину просто бросают. Специальный сервис авто заберет, отремонтирует и доставит владельцу.

Но мы в пустыне. Как у Высоцкого: «Вперед пятьсот, назад пятьсот». Пусть не пятьсот, а километров под тридцать, но в пустыне летом во второй половине дня тридцать равносильны этим пятистам.

Вспомнилось, что Барри и Анна перед нашим отъездом спорили, на какой машине ехать. Барри что-то говорил о чихающем моторе, а Анна твердила, что ее машина «засветилась» на парковке, и по пути будет полно разных станций обслуживания. Она права, ее номера наверняка уже считали, и станции были, мы даже заправились на одной из них и посетили туалет, но там не занимались починкой, а свернуть в большой центр рядом с границей Барри не сообразил. Вернее, от волнения проскочил его и вспомнил только на территории Саудии.

Будь мы на основной трассе, нас бы уже либо починили, либо эвакуировали. Но мы в стороне и помощь вызвать не можем. К тому же пока она прибудет, при такой температуре можно испечься.

Я раздела Салима догола, старательно обмахивала его журналом, но помогало это все меньше и меньше. Без работающего кондиционера машина быстро нагревалась на солнце.

Я выбралась наружу. Пекло, знойное марево и бе ло-желтый песок вокруг. В Руб-эль-Хали песок оранжевый или красный, в Катаре светло-желтый и белый. В обе стороны на сколько хватало глаз – пустое шоссе. По нему ездят машины, даже большегрузы, но только не после обеда в четверг, когда все правоверные давно дома готовятся к пятничному отдыху и молитве.

– Барри, что?

Тот развел руками:

– Не знаю, что-то с мотором. Не заводится.

– Может, толкнуть?

– Что сделать?