Год Ветра

Он целовал мои виски с двух сторон, чтобы отогнать глупые мысли, крепко сжимал кольцо своих рук, и я чувствовала доброе тепло, родной приятный запах.

Большой город неожиданно перестал быть серым в глаза стали кидаться яркие детали на одежде прохожих, краска на фасадах зданий тоже украшала этот прекрасный день. И на редких деревьях в парке через дорогу уже появились листочки. Люди думали, что любовь нельзя увидеть и потрогать. Якобы её только испытывают. А вот оно как работает! Начинаешь видеть красоту.

Илья прошёлся поцелуями по щеке.

— Поехали, — тихо предложил он, отклеился от меня и с улыбкой заглянул в глаза. — Сегодня свожу тебя в студию.

— Нет, — улыбнулась ему. — Мы никуда не поедем, мы будем выяснять отношения.

— Долго? — нахмурился Ветер, глядя в сторону.

— Сейчас Боря выйдет, у него всё спросим. Ведь тебя интересует, почему он предложил устроить выставку. Меня тоже интересует, это на Борю не похоже. Он не станет обманывать, если задать прямой вопрос, и увиливать не будет.

— А если я прав? — усмехнулся он.

— Нет, ты неправ, — с уверенностью заявила я и выкрутилась из его рук. — Просто есть причина. Вот и он. Боря!

Боря в обществе двух взрослых мужчин вышел на улицу. Его взгляд с безразличием скользнул по нашей паре, а потом он быстро осмотрел детали этого мира, обнаружил свою визитную карточку в урне. Урна утром была пустая, и единственный предмет там принадлежал именно Борису.

Мне было неудобно за это. И очень стыдно. Залившись краской, я кинула на Илью гневный взгляд и направилась к Герцу. Он уже добыл из урны карточку, платком носовым, извлечённым из кармана пиджака, протёр её.

— Её выкинул Илья Ветров? — спросил у меня Боря.

— Да.

Он вроде протянул карточку мне, но замер. Завис, как комп, не зная алгоритма к дальнейшим действиям. В его светлых глазах появились на мгновение растерянность и паника, но потом Боря перестал на меня смотреть. Он не знал, как вести себя в сложившейся ситуации. Ведь он уже раз давал мне свою визитную карточку, а она оказалась в урне. С одной стороны не я её выкинула, с другой это плохой жест, а ещё были стороны, где Боря должен обидеться или начать говорить, что его карточки на дороге не валяются… Он не знал что выбрать, поэтому сфокусировал взгляд на моих кроссовках.

— А говорил, что умеет себя контролировать, — без упрёка, как обычная констатация факта.

— Мёртвые особо не эмоциональны! — злилась я, — а живые и здоровые должны испытывать эмоции и адаптироваться к обществу.

— Интересно зашнуровано, — кивнул он.

Герц задумчиво поднял голову, глядя куда-то над моей макушкой, потом перевёл взгляд на Илью:

— Зря ревнуешь. Раз Ляльке нравятся красивые, то я бы не хотел, чтобы она была рядом, потому что у меня неправильные черты лица и диспропорция тела. Ещё нарушение обмена веществ. И она нищая по сравнению со мной. Если я женюсь, то моя жена будет иметь хороший доход, выше моего, однозначно. Таковы правила.

— Боря, с какой целью ты решил помочь с выставкой? Это на тебя не похоже, — отвлекла его от очередных дурацких рассуждений.

— Папа сказал, что я должен заняться благотворительностью. Для меня тяжёлая работа. Не понимаю, почему я должен тратить заработанные деньги на помощь тем, кто не может, а порой, не хочет их зарабатывать. Почему я должен одевать людей без определённого места жительства? Особенно меня раздражают многодетные. Они не предохранялись, а я должен дарить подарки их детям на каждый праздник. У тебя хотя бы талант, мне не обидно и спокойно. Я впервые в жизни захотел это сделать от чистого сердца.

— Дана, не бери карточку, — смеялся за моей спиной Илья. — Боря не все позывы чистого сердца найдут отзывы у других. У Даны есть муж и дядя, мы ей поможем.

— Вы не расписались, почему ты называешь себя её мужем?

— Потому что, Боря, мы на небесах уже муж и жена, — усмехнулся Илья и, взяв меня за руку, потянул к нашей машине.

— Вы верующие? — поморщился Герц. — Илья Ветров, но это же совсем лишено рационального зерна.

— И логики! — кинул ему напоследок Ветер.

Я же оглядывалась на Борю Герца и помахала ему рукой. И он ответил, потому что навсегда останется ребёнком. Умным, жестоким не по своему желанию, а по непониманию многого.

Мы с Илюшей перекусили в кафе и поехали на его работу. У него не было сегодня уроков, его ждали в студии. Там нужно было сидеть в тишине. Я забилась в дальний угол кабинета и смотрела, как Илья за стеклом с наушниками на голове пел в микрофон, держа в руках бумагу с текстом.

Дамиана не было, у стекла были установлены непонятные приборы, и двое мужчин записывали голос Ветра без моего дядюшки. В кабинете сидел ещё один мужчина, в противоположном углу, и как я, в темноте. Это представитель заказчика. В процесс не лез, но контролировал.

Для меня всё что происходило – темный лес. Мигал микшерный пульт, такая штука со множеством рычажков и кнопочек, служила для сведения звуковых сигналов.

Где-то курили, тянуло горьким дымом и запахом кофе.

Странная атмосфера, совершенно мне чуждая, поэтому я даже в телефоне не сидела, а замерла, наблюдая.