Год вольфрама

Некоторые клиенты Элоя оставались на ночь, они тоже стали потихоньку перебираться в сарай, где спали на матрасах, набитых листьями маиса, при каждом движении сухие листья щелкали, как кастаньеты, но сморенные усталостью люди не обращали внимания на шум, сырость, нахальных блох, в одном углу кто-то храпит, в другом заядлый болельщик футбола разглядывает наклеенные на стены спортивные газеты с календарем игр и сведениями о забитых голах: «Марка», «Ла Культураль Леонсса», «Эль Кристо Олимпико», «Эль Атлетико де Бильбао».

— Кто выиграет чемпионат?

Уходя спать, Ховино перекинулся парой слов с Рикардо Гарсия Гальярдо, Карином, которому недавно ампутировали руку.

— Ну как, заживает?

— Уже лучше, вот только боюсь снять носок, как бы снова кровь не пошла.

Еще один несчастный случай, на этот раз скорее по неопытности, чем из-за невезения, он держал патрон за самый кончик и уже собирался вложить детонатор, но плохо рассчитал, то ли шнур рано поджег, то ли на себя понадеялся, в общем, динамит взорвался, обиднее всего, что дело было не в горах, а на реке у деревни Вильядепалос, решил разжиться форелью, неплохой способ ловить рыбу, неподалеку от дома кузнеца Майорга, тот ему оказал первую помощь, уговорил, мол, если пойдешь к врачу, мы все погорим, откуда динамит, то да се, поднимется шум, давай лучше лечиться по-деревенски, привязал к культе сырое мясо, кровь хлестала, Аусенсио ругался на чем свет стоит, кретин несчастный, но помогал, чем мог, все-таки молочный брат, кузнец подровнял ножницами культю, заткнул рану бинтами, перевязал и сверху натянул красный носок, во время операции Рикардо в выражениях не стеснялся, но вел себя как настоящий мужчина, я бы даже сказал, героически, кто-то нашел в крапиве, метрах в тридцати от взрыва, его большой палец, все, что осталось от левой руки, Карин его выбросил величественным жестом в реку.

— На черта он мне нужен.

Ховино похлопал его по плечу.

— Не бери в голову, парень, через месяц и думать забудешь, как будто таким родился. Спокойной ночи.

Пикантные подробности ночных похождений Ховино обсуждались шепотом клиентами постоялого двора, он не спал в общей комнате, злые языки утверждали, что он спит с Присной, а Элой с Селией, самые заядлые сплетники, они все знают, клялись гвоздями на распятии Христа, что все четверо спят в одной кровати, единственной кровати с матрасом во всем доме.

11

Бывают решения, в которых раскаиваешься сразу же, в данном случае я имею в виду не предложение мистера Уайта, а мое согласие спрятаться в конуре под лестницей, это была пытка, я задыхался, страх, вызванный не только замкнутым пространством и размерами конуры, но и ощущением, что я снова в заточении, от моей ноли ничего не зависит, я опять во власти других, они могут найти меня, духота, сырость, пот катится ручьями, как в турецкой бане, говорят, там полно педерастов, пожалуй, единственное преимущество моей конуры; я расстегнул рубашку, скинул сандалеты, доставшиеся мне в наследство от беглого отца Ольвидо, на размер больше, чем надо, кругом тараканы, пусть ползают, сверху слышны шаги, ритмичные — это Ангустиас, уверенная походка хозяйки дома, беспокойное шарканье — Анхель младший, на его походке сказывается не только хромота, но и постоянная раздраженность, шагов Нисе не слышно, наверно, уже легла спать, представляю себе страх тех, кого в свое время дон Анхель прятал в этой норе, когда раздавались шаги по лестнице; ступенька, еще ступенька; дверь конуры оклеена обоями и завалена всякой всячиной, коробки из-под медикаментов и прочий хлам, снаружи почти незаметно, немало людей спас он в свое время, многие были его политическими противниками; в конуре умещалось только старое кресло, в котором можно было сидеть, но сколько? час, может быть, чуть больше, как же они выносили тут несколько дней, не имея возможности встать, китайская пытка, зачем я согласился, слово дона Анхеля для меня закон, «лезь скорее туда, я постараюсь от них отделаться», решение было принято мгновенно, они уже были у дверей, едва я сел в это проклятое кресло, зазвенел колокольчик, они сразу же прошли в заднюю комнату, через щель плохо подогнанной двери — хоть бы они не заметили, успокойся, без света ее заметить трудно — я мог наблюдать, один был мне знаком, но он помалкивал.

— У вас есть разрешение на обыск?

— Если вы намерены противиться обыкновенному визуальному осмотру помещения, я занесу это в протокол как отягчающее обстоятельство.

— Да нет, я просто сторонник соблюдения формальностей. Проходите, пожалуйста.