Год вольфрама

От свободы, которую сулит новый режим, меня отделяют пятнадцать лет каторжных работ, целая вечность. В вагоне нечем было дышать, я решился, сказано — сделано, нечего тянуть волынку, прощайте, друзья, если завтра увидите капитана Вальверде, а вы его, к сожалению, увидите, не говорите ему ничего, пусть поцелует меня в зад, я резким движением сбросил солдатское одеяло и вышел помочиться, даже святой Петр не смог бы остановить меня, что особенного, обычное дело: человек вышел в полночь по нужде, все кругом залито ярким светом луны, мерцают звезды, стрекочут цикады, человек медленно удаляется, застегивая ширинку, главное — естественность, я прошел через стройплощадку и кивнул часовому, на посту стоял молодой солдат, призванный недавно, он еще не привык, может быть, нервничает, это плохо, вернее, могло бы кончиться плохо, если бы я не посмотрел ему прямо в глаза и не заставил увидеть то, что я хотел, я просто облако, он не может остановить облако, гонимое ветром, щелкнул взведенный курок, солдат поднял винтовку, успокаивая себя тем, что он действует по уставу, ему ничего не стоит выстрелить, веди себя естественно, в этом залог успеха, я поздоровался с солдатом и подошел совсем близко.

— Добрый вечер.

— Если ты надумал бежать, я должен буду стрелять.

— Прекрасная ночь.

— Куда ты идешь?

Я никогда не смотрел так пристально на человека.

— Все надоело, решил сходить домой.

— Ладно, но только не опаздывай.

Ответ меня ошеломил, то ли он не понял, то ли сработала сила моего взгляда, в любом случае я не стану выводить этого солдата из заблуждения, я всего лишь робкая тень, я должен слиться с ночью, как слились с ней мерцающий свет звезд и песня цикад, и я побежал, я был свободен и бежал за жизнью, им не удастся снова запереть меня как скот в загоне, живым я не дамся, я выбросил нелепую тюремную шапочку с предательской буквой «3» — заключенный, сорвал с груди испанский флаг, его нашивали на куртку политическим, чтобы отличить их от уголовников, на мне была солдатская форма, как у любого другого солдата, но в мои планы не входило выдавать себя за солдата, поэтому я натянул на себя голубой свитер, принадлежавший раньше десятнику, работавшему на стройке, я стащил этот свитер из корзины с грязным бельем, когда мне выпал наряд стирать белье в речке, которая сейчас осталась уже далеко позади, я быстро шел, почти бежал, один во всем мире, такой же одинокий, как тот малыш, завернутый в дорогое голубое одеяльце из хорошего материала с вышивкой, ты, наверно, знатного рода, парень, раз тебя подбросили в таком одеяльце, сказал мне кто-то, вся разница в том, что с той давнишней историей моего рождения связано что-то мерзкое и грязное, не хочу ничего знать об этом, я чувствовал себя гигантом, первым человеком, появившимся на земле, наверно, это было чувство свободы, ночь и пустыня вокруг придавали моим ощущениям нечто романтическое, я был счастлив. Ориентиром мне служила старая линия железной дороги Валенсия — Сарагоса, первая пересадка в Пиларика, а там будь что будет, самое страшное — не дорога, а то, что меня ждет в конце пути: есть ли у меня еще дом, найду ли я приют или меня никто уже не ждет? Сомнения терзали мою бедную голову, пока я прыгал со шпалы на шпалу, не чувствуя усталости, тускло блестели рельсы, помнят ли меня дон Анхель и Виторина? не обременю ли я их? мое возвращение может отразиться на их и без того скудном бюджете, живы ли они? надо повидаться с ними, но нельзя сесть им на шею, я должен зарабатывать себе на жизнь, будь то вольфрам или любое другое дело, любят ли они еще меня? я пытался сосредоточиться на том, что делать, как себя ногти, и даже боялся подумать: любят ли они меня?

В суматохе на станции Рэнфе следует соблюдать осторожность и помнить о двух вещах, во-первых, не нарваться на контролера, когда я спущусь подкрепиться в вагон третьего класса, крестьяне не откажутся разделить со мной свою скромную трапезу, они приторговывают оливковым маслом и боятся, как бы чужак их не выдал, во-вторых, когда я залягу на крыше вагона, не поднимать голову при въезде в туннель. Любят ли они меня? или, что еще страшнее, люблю ли я их? Я все бежал и бежал по шпалам, пока не нашел подходящее место: крутой поворот и рядом насыпь, можно спрятаться и дождаться пассажирского поезда, в этом месте он должен будет сбавить скорость, я смогу впрыгнуть на ходу, не рискуя сломать себе шею, вдалеке послышался свисток, и я вздрогнул.

3