Год вольфрама

Семейство Элоя Поусады, более известное в деревне по прозвищу Дырявый Карман, чем вызвано такое прозвище, непонятно, если бедностью, то в Кадафреснасе всех можно было бы так прозвать, некоторые и пяти сентаво в кармане не наскребут, ужинало как обычно у горящего очага, все очень просто, суп по-галисийски, бабушка Ода во главе стола на стуле с высокой спинкой, все остальные рядом на скамейках, Элой подработал на сборе вишни, и меню сегодня — экстра-класс: свежие сардины, большая роскошь, хоть один раз нормально почистили рыбу, а то ведь засохшие сардины так просто не очистишь, сперва их нужно завернуть в толстую бумагу и придавить дверью и только потом можно чистить. Особого веселья за столом не было, Элой рассказал о нападении бандитов, не вдаваясь в детали, которые так любят женщины. Десерт получился шикарный — вишня, много вишни. Элой даже пожурил младшую дочь:

— Живот скрутит.

Его жена Приска деликатно сплюнула косточку в кулак.

— Ты обещал рассказать что-то интересное после обеда, какой-то сюрприз.

Элой вздохнул, Приска — хорошая женщина, работящая, грех жаловаться, была бы только поактивнее в постели, родила трех дочерей и долгожданного сына, но за всю совместную жизнь ни одного оргазма, то, что мы с ней делаем, похоже на шведскую гимнастику, а не на любовь, подумал Элой, никогда ему не удавалось испытать с Приской такого наслаждения, как со случайными девушками, иногда соглашавшимися поиграть с ним в лесу, он специально не стал подробно рассказывать о нападении бандитов, чтобы не проговориться о Селии, она казалась ему соблазнительнее и желаннее всех других женщин, которых он знал, жаль было бы потерять ее, случайно проговорившись дома.

— А вот вам и сюрприз.

— Чушь какая-то.

— Кто знает, что это такое?

Элой положил на клеенку черный камушек, подарок лейтенанта Чавеса.

— Черный ягненочек, папа.

— Какой-то странный камень.

— Ничего странного в нем нет.

Последние слова принадлежали его незамужней сестре Одите, намного старше Элоя, высушенная целомудрием, желчная и злая, прямо чиновник в юбке, что ни скажешь, всегда обольет ушатом холодной воды. Слишком много женщин у него в доме.

— Возьми его в руку, тяжелый, правда?

— Нормальный.

— Нормальный? Дай-ка сюда, дурочка. Это — вольфрам, за ним сейчас все гоняются, идет на вес золота.

— Это — золото, — сказала донья Ода.

— Все равно что золото, самое удивительное, что его полным-полно в наших краях, здесь рядом, на горе Сео, кто найдет, тот и берет, понимаете?

— Это — золото.

Тяжелее всего с собственной матерью, старуха совсем впала в детство, у нее не все дома, но командовать любит, как прежде, семьдесят восемь лет, а может, и больше, на вид-то вдвое больше, всем жизнь заела своим занудством и советами, «старуха услышит», сколько раз Приска говорила ему эти слова ночью, может, отсюда ее странная холодность, хорошая баба во всем, кроме этого дела.

— Папа, это правда золото?

Его любимец, тоже Элой, когда ни будь станет опорой отца в доме, битком набитом женщинами, пока еще мал, недавно только причастился в первый раз, даже костюмчик не мог ему справить как полагается, ему бы лет на десять больше, вот был бы помощником в задуманном дело.

— Это вольфрам, сынок, вольфрам, запомни это слово.

— Золото.

— Вольфрам, мама, не действуйте мне, пожалуйста, на нервы.

— Вы, молодежь, ничего не знаете и знать не желаете, в горе Сео много золота. Мне рассказывала об этом моя мать, ей — ее бабушка, бабушке поведала эту историю ее прабабушка, та узнала от своей матери; все матери рассказывают своим дочерям о золоте в горе Сео, но дочери не слушают, что им говорят…

Одита со свойственной ей издевкой вмешалась в разговор:

— Вы все про эти три сундука, мама?

— Вот именно, про три сундука, зарытые в горе Сео.

Элой испугался, что мать начнет свою сказку сначала.

— Это не то, мама, вольфрам — другое дело.

Нет, видно, не избежать им старой истории.

— Идиот, все металлы одинаковые, если у человека есть вера, это — золото, и не перебивай меня, а то все из головы вылетит, три сундука зарыты в нашей горе: один полный золота, другой серы, а третий пустой. Кто найдет сундук с золотом, навеки станет богатым, кто найдет сундук с серой, загубит свою душу и попадет в ад, но еще хуже найти пустой сундук, такой человек обречен на вечные скитания, не помню точно, то ли на земле, то ли в чистилище, а чистилище без надежды еще хуже ада, господи спаси и помилуй. Я знаю, где спрятан сундук с золотом…

— Почему же вы его не выкопали, мама?

— Почему, почему! Не перебивай меня, я все забываю, потому что не могу сама подняться в гору, ноги не слушаются, а сундук может найти не всякий, главное, верить, верить в то, чего не видно, в сундук верить надо и в Святую Троицу, единосущную в трех лицах, одна я туда не дойду, вся семья должна идти крестным ходом, с молитвами, вот что нужно.

— Какой же крестный ход без священника?