Годовой абонемент на тот свет

– Кстати, ее талант лицедея Илье передался. Ну да это неинтересно. Лукавить не стану, я Зине отчаянно завидовала. У нее есть мама, да еще ласковая, добрая. А у меня-то нет. Не подумайте, что Катя обижала меня. Нет! Но были нюансы. На обед Зине куриную ножку давали, мне крылышко. Ей новое платье из секции ГУМа, где отоваривались большие начальники. Мне одежду покупали в обычном магазине. И во всем так. У Зинаиды спальня на втором этаже, двадцать метров с гаком, балкон. У меня на первом, размером поменьше, и темная из-за деревьев. Я не принадлежала к противным детям, которые макароны в тарелке у себя и у брата пересчитывают, а потом канючат: «У него на одну штуку больше». Я была старшеклассницей, отлично понимала: родного ребенка всегда больше любят. Спасибо, что меня в интернат не сбагрили. Кстати, репетитора по английскому наняли только мне, Зине он тогда был без надобности, и в иняз папа меня устроил. И деньги мне в кошелек клали, делами моими интересовались. Но на дне моей души жила обида, скорее я сетовала на судьбу, а не на мачеху, она хорошая женщина. Отец и Катя умерли, когда я уже окончила институт. Сначала ушел папа, а через пару месяцев его жену инсульт разбил. Везу мачеху в «Скорой», она шепчет, речь еще у нее не отнялась, но язык заплетался: «Галя, ты сильная, умная, не бросай Зину. Поклянись, что поможешь сестре». Я пообещала заботиться о младшенькой. Катя прошептала: «Спасибо. Ты хорошая девочка. Прости, что не любила тебя». И замолчала. Умерла она через три дня. Похороны, поминки, все я устраивала. Зина рыдала, мне не помогала. Но я ей замечаний не делала, у нее же мама скончалась. Сама через это прошла, правда, моложе сестры была, но в истерику не впала, у гроба стояла, сцепив зубы. Девять дней миновало, сорок, Зина в институт не идет, ничего не делает. Я в огромном доме осталась за домработницу и за всех остальных. Денег нет. Моей зарплаты молодого специалиста еле-еле на коммуналку хватало. А кушать-то хочется! Вот и пришла мне в голову идея: здоровенные апартаменты сдать, а нам с Зиной переселиться в Колтыково. Сразу легче жить стало, завелись деньжата, пусть маленькие. Время шло, Зина замуж удачно вышла, родился Илья, она уехала к Павлу Ильичу. Но мы связи не теряли, общались постоянно.

Глава 31

Галина скрестила руки на груди.

– Когда мальчику четыре года исполнилось, я заметила, что он совсем не похож на отца. Ничем! Ни внешностью, ни характером, весь в Зину удался. Но это же неудивительно. Дети часто на одного родителя смахивают, потом меняются. Затем на свет явилась Алина. Илья, помнится, день и ночь напролет орал, не спал, зато аппетит у него был зверский, постоянно ел и не толстел. Наверное, потому, что бегал много, вертелся, прыгал. Девочка же была тихая, апатичная, могла полдня продремать, ничего не ела, но все равно была пухленькой. Потом случилась трагедия. Я, к сожалению, уехала на море в Феодосию. Не сразу стала учительницей, работала тогда в одной военной организации. Меня на лето отправили в Крым директором пионерского лагеря, который при моей службе был. Я обрадовалась. Девяносто дней на море, на всем готовом. Еда, проживание – ни копейки не потрачу, да еще зарплату дадут. Работать с детьми мне всегда нравилось, общий язык легко с любым ребенком находила. Вот счастье! Взяла Илью и укатила. Времена давние, мобильных не было, компьютеров тоже. Чтобы в Москву позвонить, надо было рулить в Феодосию, лагерь не в городе располагался, а в двадцати километрах от него. Почту к нам не носили. Полный отрыв от цивилизации, что мне особенно нравилось. Домой мы с Ильей вернулись в конце августа. Я мальчика к сестре привезла, смотрю, Зина сильно похудела, прямо прозрачная стала. Я испугалась:

– Ты заболела?

Она шепотом:

– Я нет.

Ее ответ обусловил мой следующий вопрос:

– А кто болен?

Зинаида зарыдала:

– Алина умерла. Менингит.