Годовой абонемент на тот свет

Вот ужас! Досталось Зине горя полной чашей. Да еще, представляете, она наедине с бедой осталась. Я в пионерлагере. Павлу Ильичу дали путевку в Карловы Вары, желудок у него болел. В советское время мужа с женой редко за рубеж вместе отправляли. Один из пары всегда оставался дома, был гарантом возвращения супруга. Правда, в Чехословакию могли семье поездку разрешить, и Комаров мог бы кого надо об этом попросить. Но Алина была маленькой, вот Зина и не полетела. Это сестра мне потом рассказала. Да я думаю, что Павел не очень хотел со своим самоваром и пряниками в Тулу катить. Он был хорошим человеком, щедрым, содержал семью, не пил, не курил. Но мужского эгоизма у Комарова было море бездонное. Он любил тишину, покой, абсолютно не занимался детьми, терпеть не мог шум, гам. Отец давал деньги на покупки для Ильи, но сказки ему на ночь не читал, никуда его не водил. Я была твердо уверена: Павел три четверти своей жизни провел, как хотел, брака ни с кем не оформлял. А когда понял, что нужна супруга, которая о нем, старике, позаботится, стал подыскивать себе жену. И столкнулся с проблемами. Ровесницы Павлу были не нужны, зачем ему старухи? Те, кому тридцать-сорок, как правило, разведены, с детьми. Кормить чужого подростка? Восемнадцатилетние девицы на далеко не юного Ромео даже не посмотрят, он для них ископаемое. И вдруг! Зинаида. Юная, симпатичная, активная, да еще влюбилась в него. Зинуля искала второго папу с деньгами, Павел – жену-няньку. Сошлись два эгоиста и на удивление стали жить счастливо. Зина, лицемерка с артистическим талантом, ловко прикидывалась, что любит Павла. На всех праздниках мужу осанну пела, как ни приду к ним в гости, Зинуля вокруг супруга хлопочет, чай ему несет, сама заваривает. А он снисходил до жены, сердце у него по-прежнему было холодное. Шубы покупал, зарплату ей отдавал, но никогда не жалел, не утешал жену. Все вокруг считали их брак идеальным, и он таковым являлся, потому что у Зины и у Павла оправдались их ожидания, каждый обрел что хотел. Но любовью там и не пахло. Когда Алина умерла, Зина была совсем одна в квартире. Подруг, кроме меня, у нее не было. И вот тут мне впервые стало ее по-настоящему жалко. Страшно представить, что пережила мать, устраивая похороны младенца. Правда, она попыталась связаться со мной, отправила телеграмму в Феодосию. Но ее в пионерлагерь не доставили. Куда депеша делась, почему не вручили адресату – ответа на эти вопросы мне искать не хотелось.

Зина больше детей не рожала. И ясно почему, боялась: вдруг ребенок опять умрет. Одному чаду всегда не просто, родители возлагают на него все надежды. Зина видела сына ученым, профессором на кафедре, доктором наук. А парень после кончины отца стал в ларьке торговать. Какие мать ему скандалы закатывала! Оперы! Музыка разная, либретто всегда одинаковое. Илья приносит деньги:

– На, мамочка! Здесь на еду и оплату счетов.

Та трагическим тоном:

– Опять в своей будке сидел?

Сын молчит. Зинаида со слезами на глазах:

– Для чего тебя учили музыке, иностранным языкам? Чтобы пиво мужикам продавал? Позор. Стыдно во двор выйти! Соседи точно думают: «Да уж, у Зинаиды-то сынок – несчастье семьи».

Галина села к столу.

– И так постоянно. Заело пластинку.

– Но деньги она у Ильи брала, – заметила я.

– О! В точку, – обрадовалась собеседница. – Один раз я сказала ей: «Не одобряешь способ Илюшиного заработка?» Зинаида на своего конька села: «Позор. В нашей семье торгаш! Сигареты, пиво! Перед людьми стыдно». Я говорю: «Уверена, что соседи тебе все поголовно завидуют. Они с детьми-захребетниками живут. Их интеллигентные дочки-сыночки читают с утра до ночи толстые книги, на службу не ходят, все учатся. А родители бутылки пустые на помойке собирают. У тебя дома позор ходячий, но ты в шоколаде, вкусно ешь, не думаешь, где копеек на хлеб взять, знаешь – Илья принесет. Будь последовательна. Раз парень занимается стыдным делом, то и деньги у него стыдные, не бери их». Она возмутилась:

– Думай, что говоришь! Павел Ильич умер, я одна с парнем осталась. Еле-еле работу нашла, платят мало.

Я отбила мяч:

– А ты тоже соображай, что несешь. Илье обидно слышать, как мать чужих отпрысков хвалит, а его пинает.

Но Зинаида не дрогнула.

– Илье надо поступить в вуз, потом защитить кандидатскую.

– А кормить вас кто будет? – осведомилась я. – Кто денежку притащит, тебе в ладошку положит? Сейчас ты сидишь передо мной в новом платье, в красивых туфлях. Их тебе в магазине подарили? Нет? Кто ж тебе денег-то дал?

У Зины ответа не нашлось. Вроде не глупая женщина, но патологически от общественного мнения зависимая. Скажет ей кто в трамвае: «Вот дура! Нацепила красную юбку. Неприлично такую носить». Зина сконфузится, прибежит домой, юбку забросит куда подальше, больше ее не тронет. Переубеждать ее, что она прекрасно сидит, цвет такой сейчас самый модный, на дворе лето, время ярких вещей – бесполезно, я для нее не авторитет. А идиот с улицы – глашатай истины. Чужие у нее всегда правы. Свои – дураки. А свадьба!

Галина рассмеялась.

– Илюша позвонил мне и сообщил:

– Тетя Галиночка, я женюсь!