Годы и войны. Записки командарма. 1941—1945

В тот же день корпус генерала Урбановича вышел к заливу Фришес-Хафф. К рассвету армия была на его берегу.

Утро 26 марта было солнечным и тихим. Тишину нарушали отдельные выстрелы из орудий — это снайперы-артиллеристы вели огонь по удаляющимся баржам и плотам. Из пулеметов расстреливали более мелкие цели — пытавшихся уйти от плена на лодках и «подручных средствах». Наша авиация стройным рядком укладывала свои бомбы на узкой косе.

А что делалось на берегу залива! На 3–4 километра от воды все было завалено машинами, повозками, груженными военным имуществом, продовольствием и предметами гражданского обихода. Между машин и повозок лежали трупы немецких солдат. Много лошадей, которых немцы привязали к коновязи по 200–300 голов, было убито, но они так и оставались привязанными.

Рано утром я видел на берегу сотни мешков кофе, тысячи ящиков с консервами, уложенных на бруствере траншей. В ряде мест картина напоминала виденную при освобождении Сталинграда, а иногда превосходила ее своей странностью — странностью войны: ведь почти вся Германия в это время голодала!

Я позвонил маршалу Василевскому, пригласил его приехать и сказал:

— Чтобы поверить, нужно это видеть своими глазами.

Часа через три Александр Михайлович прибыл к нам, поздравил войска с окончательной победой на этом фронте, а потом добавил:

— Это надо увековечить для потомков.

Политотдел заснял картину разгрома гитлеровцев на кинопленку, переданную затем в Музей Советской Армии. Уезжая к Кенигсбергу, Василевский сказал:

— Теперь отдыхайте. Отдых вы честно заслужили.

А из толпы солдаты ему кричали:

— На Берлин, на Берлин!

К Василевскому тянулись солдаты и офицеры, он пожимал сотни рук. Его машина удалялась под гром приветствий.

Этот день был радостным, ликование — всеобщим. Вместе с Москвой мы сами себе салютовали весь вечер. До самой полуночи то тут, то там взвивались к небу ракеты. Но выстрелов не было слышно нигде на всем фронте нашей армии.

Настало 27 марта. Этот день памятен тем, что за все время войны армия впервые не имела ни соприкосновения с противником, ни боевой задачи. Мы находились в резерве.

Без устали работали трофейные команды, разгружая, сортируя взятое с обозов и складов. Им охотно помогали стрелки, артиллеристы, саперы, связисты.

В штабах подсчитывались итоги последних двух дней и операции в целом. Итог получался отличный.

В ходе операции захвачено: пленных солдат и офицеров — 23 060, танков и самоходных орудий — 225, орудий — 880, минометов — 504, пулеметов — 1968, винтовок и автоматов — 28 173, автомашин — 10 380, мотоциклов — 733, бронетранспортеров — 118, тракторов — 193, самолетов — 5, рогатого скота — 40 тысяч голов, много свиней, лошадей, овец и различного имущества, которое не поддается учету.

Кроме того, освобождено из лагерей советских граждан 9532 и 8205 подданных других стран.

Если пленных взято более 23 тысяч, то какое же количестве уничтожено?

Да, такими результатами мы были вправе гордиться. Эти результаты были достигнуты в нелегком, но справедливом деле — защите чести и независимости нашей любимой Родины.

В ходе Восточно-Прусской операции советские войска уничтожили более 25 и разгромили 12 вражеских дивизий. Тем самым было ликвидировано гнездо воинствующего реакционного пруссачества. Был уничтожен плацдарм многовековой агрессии немецких захватчиков против Советского Союза и Польши.

Оказавшись в резерве Ставки, мы рассчитывали в течение 10–15 дней пополнить свои ряды, привести себя в порядок. Однако уже 1 апреля получили директиву на переход армии в район 30 километров северо-восточнее города Франкфурт-на-Одере. Нас предупредили, что артиллерия на авто- и конной тяге, а тем более обозы должны идти своим ходом, ибо было получено минимальное количество железнодорожных эшелонов и они предназначались для перевозки гусеничных и тяжелых грузов.

Получение этой директивы нас не огорчило, скорее даже обрадовало, так как все горели желанием участвовать в битве за Берлин. Смущала малочисленность дивизий, но мы всегда надеялись на лучшее и верили, что получим пополнение до вступления в бой.

Штабы приступили к организации перехода в район, находившийся от нас в 550 километрах, войска готовились к наступлению. Конечно, легче было бы погрузиться в железнодорожные эшелоны, но в то время такая роскошь была невозможна.

Готовясь к комбинированному переходу, мы разведали четыре маршрута и мосты на них, расставили указатели, предусмотрено было медицинское, ветеринарное и техническое обеспечение маршрутов, а в колоннах конной тяги — кузнечными и ковочными принадлежностями.

Несмотря на то что времени у нас было очень мало, благодаря сработанности различных служб армии и хорошей подготовленности их руководителей вся организационная работа по переходу в новый район была выполнена в срок, а качество ее не вызывало сомнений.

Были созданы три группы офицеров.