Годы и войны. Записки командарма. 1941—1945

— Знаете ли вы, генерал Горбатов, — высокомерно стал поучать меня Серов, — ваш прокурор Котляр был репрессирован в 1938 году. — А после небольшой паузы добавил: — По всему видно, что ваш прокурор не сделал из своей биографии правильных выводов, похоже, и вас лично, генерал Горбатов, Колыма мало чему научила. Хотите еще поучиться? Вам лично в этом могу помочь!

Я вновь повторил все, что слышал, и спросил:

— Правильно ли я вас понял?

— Да, правильно.

Я был возмущен до крайности и положил трубку. Не успел еще прийти в себя, как вновь раздался звонок. Взяв трубку, услыхал тот же голос и вопрос:

— Почему вы положили трубку?

— А что мне с вами говорить, — ответил я, — лучше буду говорить с Москвой по этому поводу. В отношении сказанного вами считаю, что у вас руки коротки. Сажают за преступления, и не вы, а советская власть. — И прекратил разговор.

В Москву я все же написал. Из Москвы прибыли три человека для проверки фактов. После мне доложили, что изложенные факты подтвердились.

Попытка Серова осуществить свою угрозу была длительной и серьезной, это я постоянно чувствовал, особенно в 1947–1948 годах. Что помешало Серову это осуществить — понять не могу.

Летом 1946 года состоялись выборы в Верховный Совет СССР, и я был избран депутатом.

В ноябре 1946 года произошло очередное. сокращение войск в Германии. 5-я ударная армия была расформирована. 25 ноября я получил приказ о моем назначении командующим 11-й гвардейской армией. Чтобы застать на месте спешно уезжавшего к новому месту службы бывшего командующего 11-й гвардейской армией генерал-полковника К. Н. Галицкого в Калининграде, я решил на другой день вылететь самолетом. Все свои дела закончил так быстро, что потратил на сборы и последние указания начальнику штаба армии генерал-лейтенанту А. М. Кущеву всего лишь один день, оставив в Германии Нину Александровну для того, чтобы она собрала вещи, погрузила в контейнеры и через 7–10 дней выехала ко мне.

В ноябре темнеет рано. Когда подлетали к аэродрому, было уже темно. Летчик получил с земли разрешение на посадку, не видя не только аэродрома, но и земли. Я стоял около опытного летчика, видел, как он волновался, и подбадривал себя словами:

— Ничего, как-нибудь сядем.

Не видя земли, пилот продолжал делать круги над местом нашей посадки, хотя горючее было на исходе.

Наконец засверкали огни, обозначавшие летную полосу. После ряда сильных прыжков наш самолет с шумом и треском приземлился на обочину аэродрома. Все, что было взято с собой бьющегося, было разбито, но мы были безгранично рады, что оказались на земле невредимыми, а о мелочах не беспокоились.

Оставили черепки битой посуды в самолете и, поблагодарив отважного летчика и начальника аэродрома, отправились по громадному разрушенному городу в штаб. Утром встретился с генерал-полковником К. Н. Галицким, получил от него информацию об армии и ее руководящем составе. В тот же день Кузьма Никитович выехал в город Львов, к новому месту службы.

С начальником штаба армии генерал-лейтенантом И. И. Ледневым прибыли в штаб. К моему удивлению, штаб, службы начальников родов войск размещались в громадном, хорошо сохранившемся здании в центре города. Познакомился с членом Военного совета генерал-майором П. И. Куликовым, а еще через полчаса был представлен всем офицерам и генералам штаба и управлений армии, выстроенным по отделам и службам во дворе штаба.

Закончив знакомство со штабом армии, доложил по телефону командующему войсками Прибалтийского военного округа генералу армии И. Х. Баграмяну о своем прибытии и попросил разрешения приехать к нему для доклада.

Как известно, тогда служебных легковых машин не было, а если и были, то весьма ненадежные. В штаб округа, в город Ригу, я предпочел ехать в кабине грузовой машины марки «Додж» с большим запасом горючего.

Начальник штаба и член Военного совета армии меня предупредили, что проезд по территории Литвы и Латвии небезопасен. Часты случаи нападения на отдельные машины, зверские расправы с пассажирами.

— Советуем взять с собой охрану, — предложили мне.

От охраны я отказался под каким-то удобным предлогом. В годы войны и в период службы в Германии я привык ездить без охраны, сыграло свою роль и то, что я не хотел показаться трусом среди подчиненных. В Ригу выехал только с водителем.

На самом, как говорят, «опасном месте» между Шяуляем и Ионишкисисом у машины отказал мотор. Долго возился с ним шофер, но безрезультатно.

Уехав с первой попутной машиной, добрался до городка, где находилось ближайшее отделение милиции, попросил содействия доехать до Риги, а также привести мою неисправную машину.