Годы и войны. Записки командарма. 1941—1945

Генерал армии И. Х. Баграмян встретил меня радушно, тут же сообщил члену Военного совета и попросил его зайти. Член Военного совета округа генерал-полковник И. В. Рогов стал вслушиваться в разговор с командующим. Иван Христофорович напомнил нам о встречах: в 1936 году на полевой поездке в районе Шепетовки, о встрече наших армий в районе Карачева, после Орловской операции, о моей беседе с командующим 38-й армией К. С. Москаленко в 1942 году в штабе Юго-Западного направления.

Он также проинформировал меня об 11-й гвардейской армии. Получив необходимые указания и в заключение нагоняй за то, что выехал в Ригу без охраны, на второй день на машине командующего войсками округа выехал с охраной из двух солдат в Калининград.

Выезжая на места, я знакомился с размещением корпусов, дивизий, частей, с их штабами и руководящим составом. Оказалось, все соединения были размещены в Калининградской области, лишь два гарнизона находились на территории Литвы. Все части были размещены, к моему удивлению, в прекрасно сохранившихся казармах.

Руководящий состав, за малым исключением, произвел на меня хорошее впечатление. Полным ходом шла подготовка к новому учебному году, но внутренний порядок в ряде частей мне не понравился.

Я же продолжал жить в гостинице. Решение вопроса, где будем размещаться, оставил до приезда жены. Вариантов было два: квартира, в которой жил К. Н. Галицкий, или особняк, который он отремонтировал и куда собирался переезжать. Последний мне казался слишком большим. Мне в этом доме не нравился новый двухметровый кирпичный забор, напоминавший тюремную ограду. Но забор уже был построен, да и у первого дома было два забора — металлический и деревянный…

Когда я улетал из Германии к новому месту службы, мы с женой договорились, что она постарается дней через 7–10 приехать ко мне. Но прошло почти полмесяца, а ее все не было. Из писем я понимал, что она добивается разрешения ехать через Восточную Пруссию. Это прямой путь без пересадки прямо до Калининграда, а ее направляют через Брест с неизбежной пересадкой.

Я беспокоился о Нине Александровне не случайно. В южной части Восточной Пруссии остановка поездов, вскрытие вагонов, грабежи и убийства пассажиров были частым явлением. Прошло еще пять суток мучительного ожидания. В последнем письме она просила помочь, но выехать к ней я не мог.

Мы всегда остро переживали разлуку. Недаром люди, хорошо нас знающие, говорят: «Вечные молодожены, неразлучная пара!» Я не люблю женщин развязных, шумных, болтливых, даже если они и красивы. Мне нравится в них женственность, обаяние, скромность, спокойный характер. Все это я нашел в своей жене, и чем дольше продолжалась наша совместная жизнь, тем больше я находил в ней ценнейших качеств. Даже свои волосы она не стригла, считаясь с моим вкусом, причесывалась гладко, увязывала их в тугой узел. Меня поражала ее постоянная уравновешенность, ее благожелательность к людям, вера в людей, хотя подчас ей платили злом за добро. Я всегда удивлялся, как легко она находит тему для разговора с людьми самых разнообразных профессий.

У моей жены своеобразные взгляды на писателей и их произведения. Например, она очень высоко ценит сочинения Горького, романы Льва Толстого, но не любит их как людей! Ей нравится «Тихий Дон» Шолохова и особенно «Судьба человека», но она никак не желает соглашаться, когда некоторые литераторы называют его Гомером наших дней.

Нина Александровна много пережила за 1937–1941 годы. Это наложило свой отпечаток на ее характер и подорвало здоровье. Она не боится никакой работы и все умеет делать, а главное — любит работу и не сидит без дела. Мы не умели жить врозь! Вот почему я так волновался за жену и так остро ощущал ее месячное отсутствие. Наконец я получил сообщение, что жена выехала и через два дня будет в Калининграде. Казалось, что все будет очень хорошо, но оказалось не так.

Через 12 часов она приехала на станцию Быдгощ, где польская администрация отобрала паровоз, а вагон с вещами прицепила к какому-то составу с оборудованием. И началось хождение по мукам. На различных станциях наш вагон отцепляли, прицепляли и, наконец, на одной небольшой станции отцепили, забыли прицепить и потеряли. На все мои запросы железнодорожная администрация ничего вразумительного ответить не могла. Как это ни странно, вагон и платформы отцепили и забыли прицепить на той станции, где больше всего хозяйничали банды. Но так как никто не знал о существовании и местонахождении вагона, то с ним ничего не случилось. Наконец-то «пропажа» нашлась, и Нина Александровна оказалась на станции в 50 километрах юго-западнее Калининграда. Встретились мы будто бы после года разлуки. Жена сказала, что больше никогда от меня не отстанет, и я был ей признателен за это.