Годы испытаний. Книга 1

Вдали задымилась дорога, и вскоре возле них остановилась легковая машина - «эмка».

Русачев расправил плечи, весь подтянулся, готовясь к докладу, но из машины вылез молодой полковник с нежным девичьим лицом. Русачев принял суровый, независимый вид. Канашов сразу же узнал Быстрова. Прибывший полковник с пискливым, женским голосом, не здороваясь, набросился на Русачева:

- Почему, товарищ полковник, до сих пор дивизия не заняла оборону?

- А вы кто такой? - грубо спросил Русачев.

Лицо Быстрова залил яркий румянец: резкий и по-хозяйски уверенный голос комдива застал его врасплох.

Стараясь не показать своего смущения и замешательства, ни ответил подчеркнуто важно:

- Я, товарищ полковник, представитель Западного фронта. Лично к вам от имени командующего…

Он подчеркнул это твердо и сразу же отметил про себя, что ответ обескуражил этого суховатого и грубого полковника с черными усиками, о которых ему было сообщено еще в штабе, как о примете Русачева. И Быстров, не сбавляя начальственного тона, продолжал:

- Неужели, товарищ полковник, нельзя было раньше оторваться от преследующего противника и, пользуясь ночным временем, совершить ускоренный марш, чтобы быстрее занять оборону?… Ведь немцы шли за вашей дивизией по пятам… Как же вы теперь остановите их на неподготовленном рубеже?

Русачев смешался. В душе его кипела обида на этого молодого полковника, хотелось сказать ему что-то резкое вроде: «выскочка», «молокосос», но глубоко укоренившееся чувство внутренней дисциплины и выдержки сдерживало его.

Говоря с Русачевым, Быстрое изредка бросал взгляд на стоявшего поодаль Канашова. Самолюбию Быстрова льстило, что в глазах товарища он выглядел «грозой» для его начальника. Но Канашов прервал Быстрова:

- Представьте, товарищ полковник, отрываться от противника не так-то просто… Да и марш совершать быстрее нельзя…

- Это почему же? По-вашему, командующий приказывает невыполнимое?

- Противник на танках, а мы пешком, товарищ полковник. Да и не учились мы этому в свое время…

Быстров резко махнул рукой, сморщив лицо.

- Бросьте, товарищ подполковник, эти нелепые оправдания. И к тому же я говорю с комдивом. Вы кто такой?

- Советский командир!

- Но прежде всего младший по званию…

Он оглядел Кннашова с ног до головы. А Канашов гневно осмотрел его, но, повинуясь дисциплине, отошел. Быстров был старшим.

- Правильно, товарищ полковник, - подтвердил Русачев, осуждающе поглядев на командира полка. - Виноваты, что и говорить, опоздали. - И, повернувшись к Канашову, сказал резко: - Чего там оправдываться!… К вечеру оборона будет занята, товарищ полковник.

- На сутки опоздали… Не знаю, как и докладывать командующему, - раздумывая, вслух произнес Быстров.

Поймав виноватый взгляд Русачева, сказал:

- Мы, товарищ Канашов, учили войска тому, что надо на войне. А вы чему - не знаю… Судя по репликам, вы заражены отступательным духом. - Губы Быстрова тронула насмешливая улыбка. - Это временное явление - отступление.

- Возможно… Но и отступать тоже надо уметь, - ответил Канашов.

- Отступлению не трудно учиться. Повернулся спиной к противнику и уходи.

- Вот он и лупит нас в хвост и в гриву… И беда, что не по заднице попадает, а по голове…

- Я не собираюсь с вами спорить, подполковник. Война покажет, кто из нас прав. Сейчас неподходящее время для дискуссий. Воевать надо…

Канашов собрался было отчитать этого самодовольного полковника, но Быстров, по-видимому, угадал его намерение и заторопился.

- Едемте немедленно в штаб, товарищ полковник, - тоном приказа предложил он Русачеву, и тот покорно согласился.

Канашов проводил Быстрова с неприязнью. «Был некогда дельный, умный командир, а сейчас растерял свои былые качества, превратился в чинушу».

4

Услышав о ранении Жигуленко, Миронов оставил за себя Полагуту и отправился в дивизию навестить товарища.

Жигулеико лежал в медсанбате, расположенном в лесу. Командир, находившийся вместе с ним в палатке, сегодня выписался, и Евгений скучал один. Миронов поздоровался, смущенно улыбаясь, а Жигуленко приподнялся на локтях, обрадованно взглянул на товарища.

- Проходи, проходи, присаживайся! Старый друг лучше новых двух…

Миронов положил перед ним нехитрый подарок: пачку папирос и несколько зеленых яблок, которыми угостил его Еж.

Евгений откусил яблоко и сморщился.

- И-и-и! Москву видно. Кислющее… А впрочем, мне хотелось чего-нибудь кисленького. Спасибо, угадал мое желание. Лежишь здесь без толку…

Евгений распечатал пачку «Казбека» - он любил эти папиросы.

- А я тут ка махорку перешел, - признался он.

- Как у тебя с рукой? - Саша кивнул на перевязанную руку Жигуленко.

- Уже поджила. Вот нога хуже - гноится,- Евгений отвернул одеяло и показал забинтованную ниже колена ногу.

- Где же ты попал под бомбежку?

- Да мы с комдивом к Муцынову ездили… Русачева тоже легко ранило. Ты только об этом никому… Не хочет, чтобы об этом говорили. Нелегко ему, поди, без меня, привык он ко мне… Да и я научился сразу, с первого взгляда, понимать его.

- О Рите есть известия?

- Никаких. Боюсь, как бы ока не осталась у немцев. Да, пляши, Сашка!… Наташа жива и здорова!