Годы нашей жизни

Жилья Юстин не имел и чаще всего спасался у костра, — его на ночь разводила замерзшая, голодная очередь безработных. У костра лежали пришельцы из разных стран, звучали многие языки, незнакомые Юстину Лычуку. Это не мешало объясняться с окружающими. Слова заменялись жестами, язык пальцев был понятен всем.

Юстин обратил внимание на нового человека, появившегося в очереди. Ему можно было дать за пятьдесят. Небольшого роста, худой, он кутался в рваное одеяло, полосами свисавшее с плеч. Грустно, устало глядят его умные глаза, и по лицу видно, как изгоревался человек. Очутившись рядом с ним у костра, Юстин по привычке жестами заговорил с незнакомцем. Первый вопрос, как всегда при таких встречах на канадских дорогах: откуда?

Сосед у костра не отвечал. Его мучил сухой, раздражающий кашель. Передохнув, незнакомец окинул Лычука, одетого в кептарь, внимательным взглядом, еще осмотрел, и вдруг Юстин услыхал хрипловатый голос:

— Вже не видiти, що то е гуцул?

Это было сказано с большой горечью. У Юстина забилось сердце — в заокеанском далеке радостно встретить земляка. А тут выяснилось, что они не просто земляки, а еще и односельчане, даже однофамильцы.

Человек у костра оказался Юрием Лычуком. Он уже давно в Канаде и последние пятнадцать лет был золотоискателем. Смерть не раз глядела ему в глаза. Голодным безработным он снова обошел всю онтарийскую землю, на которую вместе с земляками впервые ступил еще в 1913 году.

Лежа у костра, бросавшего кровавую тень на хибарку с вывеской «Армия спасения», Юрий Лычук, кутаясь в одеяло, поведал соседу историю пятнадцати стецевчан, бывших в Канаду на пароходе «Полония».

Почти никого из них уже не было в живых — кто с голоду, кто от болезни, кого в шахте задавило, кого на рубке леса.

Так же случайно, как Юрий Лычук встретился с Юстином, повстречал он как-то в Гамильтоне двух человек из тех, с кем вместе ехал на «Полонии». Втроем нанялись они на металлургический завод Стилко. И там, на глазах стецевчан, машина, что из толстой проволоки тянет тонкую, в течение секунды превратила земляка в груду костей.

Был у Юрия близкий товарищ — Петро. На «Полонии» к одному кольцу привязывались. Вместе по Канаде бродили. Вместе мытарствовали. Его уж тоже нет в живых.

— От голода под поезд бросился, — печально вздохнул Юрий Лычук.

— Миколу Загорука знали? — спросил Юстин после некоторого молчания. — Тоже под поезд бросился, здесь, возле Торонто. А Печенюка знали? Хата его батька в Стецевой на нашей улице…

Юрий в ответ кивнул головой под одеялом.

— Тут ему шахта очи пожгла, — Юстин замолчал и, глядя на огонь, вдруг стал думать о своем отце. Юстин уже давно не имел от него никаких вестей из Аргентины. Жив ли он?

Еще долго в холодную зимнюю ночь при свете костра два Лычука вели свой разговор и подсчет стецевских могил на американской земле.

…К началу февраля бураны словно устали. Сразу распогодилось. И тотчас появились очереди у заводских ворот.

Вечером того дня, когда на расчистке снега двое Лычуков впервые заработали в Торонто семьдесят центов, они шли по Бэй-стриту через центр города на далекую окраину — там была их ночлежка. Казалось, что это бредут два призрака — тощие, сгорбившиеся, и только тень Юстина Лычука длиннее.

На одной из улиц, возле огромной освещенной огнями витрины ювелирного магазина, их остановил ослепительный блеск золотых вещей. Сторож в тамбуре подул на стекло входной двери и подозрительно посмотрел на этих двух прохожих в рваной старой одежде. Юрко встретился с подозрительным взглядом из-за стекла и, взяв Юстина за руку, чтоб идти дальше, сказал на языке, в котором с украинскими словами соседствовали слова других языков:

— Заки той голд здобуто, скiльки кровi у майнi…

НА КРЫШЕ ВАГОНА

Степью, по-весеннему пахнущей ковылем, идет поезд. Издали кажется, что над ним развевается какое-то огромное полотнище. Густые клубы дыма и пыли окутали состав. Поезд товарный, груженный углем. Все крыши вагонов усеяны людьми. Безработные в Торонто атаковали товарняк, взяли его приступом. Теперь они едут на Запад — в Манитобу, Саскачеван, Альберту.

В нетронутых лесах там много озер, где водится рыба, а диких ягод всем хватит. Как говорится в песне:

Ходжу я по Канадi,

Голодом вмлiваю,

А приклякну на колiна —

Ягiдки збираю.

Буфера или покатая вагонная крыша, конечно, не самое удобное место для железнодорожного пассажира. Да Юстин Лычук по канадским дорогам еще ни разу не ездил в вагоне, хоть вообще уже пришлось поездить много — и по тихоокеанской магистрали и по большой канадской. На этот раз Лычук совсем хорошо устроился. У него «лежачее» место, даже удалось привязаться веревкой к какой-то трубе.

Поезд движется не очень быстро. Вероятно, поэтому колеса все время сильно ударяют о рельсы. Чем больше Юстин прислушивается к тому, что выстукивают вагоны, тем яснее он слышит: ой… беда… ой… беда…