Годы нашей жизни

Читаем у Ленина: «С.-х. рабочие, приходящие в такой массе на юг, принадлежат к самым бедным слоям крестьянства… Путешествие продолжается дней 10–12, и ноги пешеходов от таких громадных переходов (иногда босиком по холодной весенней грязи) пухнут, покрываются мозолями и ссадинами…»

Перед глазами возникает занесенный снегами домишко в Шушенском, где ссыльный Ленин в школьной тетрадке пишет эти строки. Рядом лежат книги, рукописи и обыкновенные конторские счеты. Ильич подолгу подсчитывает, проверяя выкладки, которыми он обосновал свои выводы о характере и движущих силах грядущей в России революции, таблицы, где учтены миллионы бедняков, которые станут опорой пролетариата в его борьбе за новую жизнь, за социализм.

Там учтены и Трофим Щетина, и Ефим Вергун, и Лазарь Бабич, и Петр Назаренко.

«Разговор о земле» — так назвал свою картину художник, изобразивший Ленина на тощей ниве в задумчивости рядом с пахарем, который запряг в соху единственного коня — свою надежду и опору.

Давно начат был и долгие десятилетия длился этот разговор о земле, о судьбах трудового крестьянства.

«Как жить? Как лучшей доли добиться?» — эта дума волновала, мучила миллионы таких, как Трофим Щетина, Ефим Вергун, Лазарь Бабич, Петро Назаренко…

Выписав из ленинских материалов четыре фамилии украинских крестьян, в далеком прошлом знакомые Владимиру Ильичу по описям дворов и бюджетов, я решил разыскать их потомков, узнать, как сложилась их жизнь.

2

Еду сначала в Копани на Херсонщину.

Дорога предстоит дальняя, тем более что я хочу повторить некоторые маршруты автора «Южнорусского крестьянского хозяйства».

Поезд идет по украинской степи. За окном колышется пшеничное море. Стоят высокие крепкие подсолнечники, белым ковром стелется гречиха. Многие поля будто разделены на огромные квадраты. По краям их поднялись молодые дубы, ясени.

Поезд замедлил ход. Станция Пришиб. Много десятков лет назад Постников сошел именно здесь, нанял лошадей и отправился в деревни Пришиб и Михайловку. На пришибские поля нелегко было добраться. Крестьянская земля находилась в нескольких верстах от села и тянулась узкой — в семьдесят саженей — и длинной — на десятки верст — полосой. Полдня у крестьянина занимала дорога в поле. Вела она через соседские земли, по узким межникам, и нередко выезд сопровождался спором о потравах. Для безлошадного крестьянина было проблемой, как за пятнадцать — двадцать верст вывезти навоз, семена. Даже воду возил он на свой далекий участок (колодцев на полях не было) и ночевал среди степных просторов. Можно себе представить, какую думу в такие ночи думал хлебороб, когда одиноко лежал в степи под чужой телегой, пуще глаза оберегая лошадь соседа-супряжника.

И в Михайловке, через которую двигались вереницы батраков, исследователю открылась такая же картина — полсела без скота, без плуга. В лучшие годы десятина давала крестьянину пудов сорок пять ржи или пшеницы, пудов тридцать проса. Гнетущее впечатление оставляли эти села.

Теперь в Пришибе хозяйничает колхоз-миллионер «Путь Ильича», а в Михайловке другой колхоз-миллионер — «Память Ленина».

Ни безземелья, ни длинноземелья, ни печали безлошадного крестьянина, ни прелести супряги, ни жеребьевки наделов, ни обмена дальнего участка на более близкий за кусок надельной земли — ничего подобного не знает украинское колхозное село. Сколько же страшных страниц перечеркнуто вместе с нищетой и горем старой деревни?

На улицах Пришиба звучит радио. Это радиоузел колхоза «Путь Ильича» передает колхозные новости… «Правление колхоза, — чуть спеша сообщает диктор, — получило письмо от летчиков…»

(Уже не первый год артель «Путь Ильича» применяет авиаподкормку полей. И над зацветающими садами, чтобы опрыскать их, тоже появляются самолеты.)

«Летчики интересуются, — продолжал диктор, — видами на урожай».

Горе безлошадного крестьянина в старом Пришибе и краснозвездный самолет над колхозным полем — таковы первые параллели жизни!

Прочитав сельские вести, диктор предложил послушать песни в исполнении солистов хора михайловского колхоза «Память Ленина». Пришибские колхозники давно соревнуются с соседями.

В Михайловку ведет широкий новый шлях, обсаженный деревьями. На дороге большое движение: мчатся грузовики, часто проезжают велосипедисты, проносятся на мотоциклах люди в синих комбинезонах — трактористы, бригадиры. Всюду на полях выставлены бригадные таблички. Еще не въехав в село, по ним можно узнать имена лучших людей артели. А о том, сколько усилий положено, чтобы вырастить урожай, лучше всего говорят сами хлеба. К этим победам на поле здесь имеет прямое отношение то, что обычно всю позднюю осень и зиму происходит в колхозном Доме агрокультуры. По субботам и понедельникам там собирается много народу. Одни называют это занятиями агросеминара, другие — колхозным университетом. Дело не в названии.

Если вслушаться во все, что и как говорится на семинаре, нельзя не заметить главного: в работе колхозника все больше сочетается труд физический и труд умственный. Все сильнее у передового колхозника проявляются черты естествоиспытателя.