《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Видя, как его слуга, при всём нраве своём суровом, оправдывается, словно ребёнок, царь не мог, да и не хотел скрывать широкой улыбки и тихого от усталости смеха. Лицо его переменилось до жуткого быстро, теперь оно вновь было полно жизни и едва ли не беспечности.

Он медленно поднял одну руку вперёд, второй упираясь о широкий стол. Алексей тотчас же в поклоне припал губами к перстню государя.

- Полно, полно… - произнёс царь. – Не держу зла ни на сына твоего, ни на тебя, Алёша. Припоминаю себя в его летах. Нрав у него, подстать породе вашей Басманской, резвый, ничего не сказать. Таких людей желаю видеть подле себя, ныне и впредь. Ступай.

Царь отмахнул на дверь. Алексей повиновался и вышел вон.

К следующему дню все воеводы, созванные государем на службу, явились в Александровскую крепость.

На некрытых дубовых досках стояло обильное, но простое постное кушанье. Место государя во главе стола пока оставалось пустым, и до трапезы никто не смел притрагиваться вперёд молитвы, которую начнёт сам государь.

Алексей Басманов занимал место по правую руку от царского трона, Фёдор же сидел подле своего отца.

За столом уже велись громкие беседы. Бывалые воины кичились своими ратными подвигами. Алексей со всеми похвалялся как Рязанью, так и другими походами. Басманова уважали за доблесть в бою, но нрав его не приходился многим. Своими ли руками, либо советами государю, сгубил немало жизней.

Фёдор, казалось, был слишком молод для этого застолья, но это была лишь лукавая шутка природы. Юноша давно был закадычным другом воинов и князей. Благодаря обескураживающей удали в бою и весёлости на пиру, Фёдор был среди бывалых вояк почти своим.

Рядом с государевым местом пустовало ещё одно, и когда разошёлся шум от праздной болтовни и горделивого хвастовства, в зал зашёл человек, несколько усмиривший общий гул.

Мужчине было нескольким больше тридцати лет. Широкое княжеское одеяние окутывало его стройную фигуру. Светлые волосы усов и бороды перебивались редкой сединой. Серые глаза его имели аккуратную миндалевидную форму, внешние уголки несколько печально опускались вниз.

Он опустился на своё место, напротив Алексея.

Едва ли холодные взгляды и короткие кивки, которыми они обменялись, можно было счесть приветствием.

Фёдор же и вовсе, казалось, был всецело увлечён беседой с князем по левую руку от себя, и будто бы и вовсе не заметил появление нового человека за столом, в то время как пришедший же бросил короткий скользящий взгляд на юношу, да и отвернулся.

Гул начал стихать, едва во дверях показались рынды, чьим долгом являлось сохранение государя от стрелы и меча. Двое юношей переступили порог, обойдя стол с двух сторон, встали за трон, крепко сжимая в своих руках копия.

Следом за ними шёл государь, облачённый в чёрное, поблёскивая христианским крестом из золота на своей груди и драгоценными перстнями. Он пронёсся темной тенью мимо столов, точно коршун. Трепетание его одеяний разносились в гробовом молчании, хотя несколько мгновений назад в палате царили шум и гам.

Заняв своё место во главе стола, государь осенил себя крестным знаменем, дав знак своим придворным. Иоанн низким голосом читал строки молитв, склонив свою голову вперёд и осенил крестным знамением их трапезу.

Во время обеда царь, по обыкновению своему, хмуро поглядывал на людей за столом, приподнимая правую бровь. Он вглядывался, точно вычитывал в каждом жесте, в каждом выражении лица какие-то знаки, которые окутывали весь стол тонкой паутиной.

- Отныне будет заведён новый порядок. – голос государя нарушил тяжёлую тишину.

Алексей вытер рукой усы и обернулся на царя, откинувшись чуть назад, явно давая понять остальным, что он знает, о чём сейчас речь пойдёт.

- Как Царю и Великому Князю Всея Руси, должно мне держать свой обет перед Богом на Небе и перед народом на земле. Дабы отечество наше, обескровленное и разграбленное, сохранилась, не досталась врагу татарскому али ливонцу, собрать надо войско мне. Вам я верю, как самому себе. Я ваш царь, отныне, и впредь, нет у вас иного господина, кроме Бога нашего. И слушайте волю мою – будет дана вам милость моя, и будете вы вершить суд мой, и будете вы карать и миловать именем моим. Измену рвать на корню будем! Проклятых бояр, как псов поганых, давно пора гнать прочь, прочь от рек. А поместья их отдам слугам моим верным.

- Так как же так, государь? – спросил мужчина, который сидел напротив Алексея Басманова. – Мы ж держали совет, как же мы отдадим хлеб наш, поля наши?

Царь перевёл взгляд на своего советника, окинул его взглядом с головы до ног, и лёгкая тень улыбки дрогнула в уголке его губ.

- Не перечь, Андрей. Оставим бояр в покое с хлебом их, - произнёс Иоанн, поднимая свой пустой и вместе с тем завороженный взгляд поверх голов своих слуг, - пущай себе возделывают земли. Неужто не отдадут они хлеб, что вырастили на земле нашей? Так пущай попробуют не отдать, в самом деле. – ухмылка царя наполнялась жестокостью, а взгляд плавно передвигался по высоким сводам.

- Мороки больше с ними. – произнёс Иоанн, наконец, опуская свой взгляд на Фёдора.