Голая королева

— Ты прав, она изменилась, сволота!.. Не пойму, откуда и характер прорезался — такая всегда бесхребетная дура была… Я тебе ее оставляю — уламывать.

— Ты уходишь?

— Да, надо перед соседями светиться.

— А если — если она будет отказываться? Может, ты лучше останешься?

А то я один ни за что не ручаюсь…

— Ну-ну, не скромничай, — с кокетливым ехидством возразила Марго. — Ты один куда лучше справишься! Приласкай ее — ласками от женщины можно многого добиться… — Марго, склонив голову к плечу, смотрела на Филиппа весьма двусмысленно. — Может, она еще не совсем тебя забыла… — словно размышляя вслух, проговаривала она, слегка растягивая слова. — Тем более, если она собралась от мужа уходить…

У Филиппа сверкнули глаза. Марго, пряча довольную улыбку, добавила строго:

— Только смотри, без глупостей! Ты, конечно, припугни ее немножко.

Но немножко, Фил! Не увлекайся. А то я тебя знаю… Надо, чтобы когда она домой пойдет, у нее картинка была хорошая!

У Филиппа начало наливаться кровью лицо. Марго, внимательно глянув на него, сказала вдруг хлопотливо:

— Кстати! Если она и вправду от мужа ушла, мы ее можем в долю взять.

Подай ей идею… Пусть тогда не пятьсот, а шестьсот тысяч просит!

И, окатив Филиппа своим искуственно-заливистым смехом, она покинула дом.

На стук двери Аля высунулась сверху: «Марго! Марго, постой! Отвези меня в Москву! Я ведь вам теперь не нужна! Марго!..» По лестнице поднимался ей навстречу Филипп. Он улыбался.

— Куда это ты собралась, моя маленькая? В Москву?

Аля отступила назад.

— И что ты там будешь делать, в Москве? Куда ты пойдешь? В этот раз, небось, не успела квартирку снять, а, малышка? — слащаво сюсюкал он, но глаза его угрожали. — Побудь со мной немножко, детка, тебе все равно торопиться некуда, никто тебя не ждет, раз ты старичка своего бросила, никто тебя не ищет…

Забравшись к ней на чердак, Филипп аккуратно прикрыл дверцу люка за собой. Алина отступила к окну.

— А мы ведь с тобой четыре года не виделись, не так ли? Даже побольше будет, а?

И он вдруг резко сменил тон: «Соскучилась по мне? Ну, отвечай, соскучилась?»

Он схватил ее за руку, дернул резко на себя, и Аля с размаху прижалась к нему всем телом.

Она замерла. Знакомый запах его тела, который всегда вызывал в ней желание. Или — тело вызывало в ней желание, а запах был спутник, знак этого желания? Или — эта властная манера брать ее в свои объятия, вжимать свое тело в нее…

Нет, она его больше не любила. Нет-нет, не любила нисколько. Но сексуальная сторона их отношений, надо признать…

— Эй, ты что там, заснула, что ли? — Филипп выпустил ее из рук и заглянул, наклонившись, ей в лицо.

— Мне плохо, — жалобно сказала она. — У меня голова раскалывается!

— Пройдет. Звони и домой пойдешь.

— Мы уже обо всем договорились! Ведь нет никакого смысла звонить!

— Есть смысл. Позвонишь, как договаривались, с тем же текстом.

— Какой смысл? Я не понимаю, объясни!

Аля пыталась потянуть время, что-то придумать, чтобы уклониться от звонка — не будет же она, в самом деле, просить деньги у Алекса; а пребывание с Филиппом наедине следовало всеми средствами занять чем-то отвлекающим — иначе он примется выяснять с ней отношения, а это может далеко его завести…

Все эти соображения промелькнули в ее голове разом и она прослушала объяснения Филиппа.

Он, однако, уже замолк и теперь стоял перед ней в угрожающей позе и ждал ее ответа. Надо было что-то сказать…

— Все равно я ему сейчас звонить не буду, — сказала, позевывая, Аля.

— Это почему еще?

— Он на работе.

— Ну и что?

— А зачем панику разводить? Представь — а вдруг у него кто-то в кабинете есть? — вдохновенно сочиняла отговорки Аля. — Как только я скажу про полмиллиона долларов, так все по его лицу сразу поймут, что что-то случилось, какая-то темная история, шантаж… Жена шантажирует мужа — значит есть причины!

И скандал разгорится сам собой. С какой тогда стати он будет давать деньги?

Шантажировать надо в секрете!

— А ты спроси сначала, один ли он.

— Ну пойми же, Филипп, я ведь ему оставила письмо, что ухожу от него! И вдруг звоню и прошу денег. Да еще каких денег нешуточных! Да еще угрожаю! Поставь себя на место Алекса! Он ведь разорется так, что все сотрудники прибегут во главе с секретаршей!

Аля схитрила, очень сильно схитрила. Алекс не кричал никогда. Когда он сердился, голос его становился жестким и холодным, даже надменным, и он в таких случаях говорил внятно и раздельно, чеканя каждое слово. И, разумеется, никакие секретарши и сотрудники не могли его услышать через обитую дверь.

Хитрость же Алины состояла в том, что она призвала Филиппа поставить себя на место Алекса. Это был беспроигрышный вариант: Филипп заводился резко, с места в карьер; тогда он не только кричал — он впадал в бешенство. Он мог ударить, избить, он не просто мог, но и хотел сделать больно… А уж если представить себе его реакцию на звонок женщины, которая его только что бросила… Аля поежилась.

Зато, поставив себя на место Алекса, Филипп будет судить по себе и убедится, что звонить Алексу на работу — было бы крайне неосторожно с их стороны.