Golden Age (СИ)

Окна в Кэр-Паравале открыли нараспашку – чтобы ветер освежил его, очистил от дурных мыслей и приготовил к встрече весны. Солнце, выглянувшее из-за туч, сверкало на золотых шпилях, и снег в его лучах искрился, словно созданный из тысяч мелких алмазов. В последний свой день зима была поистине прекрасна – морозный воздух не обжигал, а дарил приятную прохладу, а теплое солнце не давало замерзнуть. Казалось, холод и тепло сошлись на короткий срок в равновесии, творящем истинную, завораживающую магию… И, разумеется, праздник не мог обойтись без главного гостя.

Радостный вскрик Люси оглушил всех нарнийцев, находящихся в округе дворца. Когда девочка заметила на побережье золотую гриву, то ничто не могло ее удержать. Со всех ног кинулась она навстречу Аслану и зарылась лицом в его густую, шелковистую шерсть. Сьюзен почтительно поклонилась Великому Льву, а все жители Нарнии опустились на колени, приветствуя своего покровителя. Оповещенный Питер подтянулся через несколько минут. Чтобы найти Эдмунда, пришлось потратить больше времени, но вот уже все четверо правителей приветствуют Аслана.

День клонился к вечеру. Вот солнце скрылось за горизонтом, и на Нарнию опустилась ночь. Зажгли сотни факелов, прогоняющих полумрак, но относящихся к луне на небе с почтением. Они не продлевали день, чье время истекло, лишь помогали нарнийцам и дальше гулять, не теряясь во тьме. Под тихое пение дриад и мелодичное звучание дудочки мистера Тумнуса рассказывали кентавры легенду о прекрасной Природе, что каждые три месяца сменяет себе платье. Это сделает она и в эту ночь, и черное небо осветят падающие звезды – то нити и бриллианты, что посыплются с ее зимнего наряда. И чем быстрее она скинет старые одеяния, чем больше будет звезд над Восточным морем, тем скорее наступит тепло и растает снег. Сьюзен слушала этот неторопливый, ровный рассказ, чувствуя себя частью не только своей семьи, но и другой – огромной, под названием Нарния. Ведь во дворе Кэр-Параваля собрались сотни нарнийцев – тут были и фавны, и сатиры, и дриады, и кентавры, и говорящие животные. Все они слушали неспешную, уносящую куда-то далеко речь кентавров, а в лесах слышалось эхо их рогов. Питер и Люси сидели рядышком – Эдмунд какое-то время покрутился поблизости, но снова исчез. Младшая сестра гладила лежащего Аслана, который иногда щурился, как огромный кот, по густой гриве.

Но медленно приближалась полночь – тот самый волнительный момент, когда власть зимы закончится и придет весна. Великий Лев направился на побережье, чтобы полюбоваться звездопадом. Вместе с ним пошли Питер и Люси. Сьюзен решила остаться вместе с нарнийцами, что завели тихие, мелодичные песни. Уже не только мистер Тумнус играл на дудочке, к нему присоединилась и чья-то свирель, и нежные звуки флейты. Королева наслаждалась покоем до тех пор, пока сатир-менестрель и Ореиус не подошли к ней и не прошептали кое-что на ухо. Услышанное очень взволновало девочку. Она вздрогнула, замотала головой, что-то неуверенно возражая, но сатир улыбнулся ободряюще, и Сьюзен согласилась. Когда принесли ее арфу, королева не могла сдержать дрожи в пальцах.

Но ей удалось справиться с волнением, когда зазвучала флейта и запел менестрель. Его чистый, высокий голос завел песнь об одной простой девушке по имени Природа, что встретила однажды своего суженого в лесу. Сьюзен размяла пальцы, все же немного нервничая, и прикрыла глаза. Только бы не упустить момента, когда нужно вступать… Пальцы сами коснулись струн, когда вступил кентавр. Его голос был ниже, насыщенней, но нежная арфа составляла суровости гармоничную пару, как и весна – зиме. Встретила Природа своего жениха, но глаза его были слабы, как и ноги. Великое чувство соединило два бьющихся сердца, однако суженый мог навещать невесту лишь раз в три месяца и различал не ее лицо, а только платье. Белые меха, зеленые одежды, шелк, расписанный яркими цветами, или же золотая мантия служили ему маяком, путеводной звездой во тьме… Сьюзен, не глядя на арфу, следовала за мелодией, что уносила прочь, в далекие дали. Пальцы ее порхали по струнам, извлекая простой, незатейливый, но завораживающий перебор. Вступили дриады стройным звонким хором, и со стороны моря вторили им хрупкие наяды. Песня взлетела к небесам, повествуя о юной девушке, что ждет своего жениха и никогда не забывает сменить вовремя наряд. Казалось, вся Нарния поет в эту волшебную ночь, и нечто общее, чарующее, объединило всех существ, населяющих ее…

Эхо этой песни слышал и Эдмунд, устроившийся в одиночестве на своей облюбованной башне. Ему не хотелось праздновать со всеми – никто не поймет его мрачности в столь радостный день. Мальчик как никогда ждал весны. Пожалуй, не было в Нарнии того, кто мечтал о ее наступлении с большим жаром. Но и дальше изображать радость и благодарность зиме младший король не желал. Почему-то в Суэр-Гуин не хотелось врать и притворяться.