Golden Age (СИ)

- Но у нас нет коней, - возразил недовольно филин. Эдмунд фыркнул.

- Зато есть ноги, а у кого-то и крылья! Заодно и прогуляемся!

Резкое движение плечом, и птица поднялась в воздух. Сам ее силуэт, теряющийся на фоне унылого, затянутого тучами неба, выражал недовольство. Ветер был бессилен против могучих крыльев филина. Мальчик проводил Меара взглядом и кивнул воинам, что сопровождали его. Среди них был и Онур. Король не стал брать с собой всю команду корабля – во-первых, они не поместились бы в шлюпку, причалившую к берегу, а во-вторых, нет нужды в таком количестве бойцов. Это союзная Нарнии земля… В теории, но скоро уже будет и на практике!

Но король настаивал на пешем пути не только из-за желания подышать морозным воздухом, что резал легкие. Тревога, закрутившая внутренности противным комком, все сильнее захватывала его разум. В душе медленно, но верно поднималась паника, которую Эдмунд решил подавить самым действенным способом – убедившись в отсутствии угрозы. Дорога, ведущая в глубь острова, лежала как раз через лес. Присутствие рядом нарнийцев придавало мальчику уверенности. Каждый глубокий вдох давался с трудом – грудную клетку словно сжало железным обручем, долгое время пробывшим на холоде, и оттого сохранять спокойствие было все труднее. С нарастающим напряжением Эдмунд всматривался в сплетение черных стволов деревьев, оглядывал кроны из пожухлых, потемневших листьев. Вроде бы обычный лес, покорившийся зиме. И нет в нем ничего угрожающего, кроме тишины, но это же естественно – многие животные ушли в спячку, а другие затаились, заметив в чаще незваных гостей! Однако на сердце все равно было тяжело. Оно билось все быстрее, словно кровь в жилах подгонял холод, что становился все более ледяным и мертвым, подозрительно знакомым… Ветер вдруг утих, и с серого неба медленно опускался на промерзшую землю снег. Твердую, голую почву запорошила белая мелкая крошка. Король зачарованно проследил за одной из снежинок, и глаза его потемнели.

Осознание того, что именно его так тревожит, пришло столь же плавно, как опустилась снежинка на подставленную ладонь. Вся Теребинтия, захваченная зимой пусть не столь живописной, как нарнийская, напоминала о той, в чьем присутствии мальчик испытывал такие же эмоции. Ужас, тревога, странное, безнадежное оцепенение и страх – все говорило о Джадис. О Колдунье, призрак которой отступал от теплого нарнийского солнца, от улыбок брата и сестер. Полное приключений и забот лето, затем осень, принесшая с собой нервные переговоры и немало испытаний, отвлекли Эдмунда от угрызений совести. Никто в Кэр-Паравале, да и в Нарнии, не напоминал ему о совершенном предательстве. Даже Питер, Люси и Сьюзен вели себя так, словно ничего не случилось, и король был им за это признателен. Благодаря их поддержке он мог двигаться вперед, не оглядываясь на прошлое, сколько бы боли оно ни причиняло. В их компании чувство вины ослабевало, и на его место вставало стремление жить по-новому, начать все с чистого листа, что мальчик и делал. Но здесь… В далекой Теребинтии сошлись два обстоятельства, повергающих Эдмунда в мелкую дрожь, которую он был не в силах побороть: зима и отсутствие рядом близких.

Он не думал, что простой снегопад может вызвать у него подобную реакцию. Однако, осознав, что с ним не так, король вдруг ощутил близость главного своего врага – и самого жуткого кошмара. Среди деревьев мелькнуло белое платье, но никто из нарнийцев его не заметил. За спиной раздался тихий звон, какой издавал жезл Джадис, а шею обожгло ледяное дыхание… И Эдмунд не мог заставить себя обернуться, чтобы понять: Колдуньи не может быть здесь. Она мертва, уничтожена Асланом, принесшим победу в битве на Беруне. Она умерла и больше никогда не причинит никому зла! Но как убедить в этом самого себя, если сердце лихорадочно бьется в груди, а тело не желает подчиняться, скованное смертельным холодом?