Голем в оковах

Оскаленные зубы теперь напоминали клыки чудовища.

— Нет! Нет! — отчаянно барахтаясь, вопил Гранди.

— Гранди, в чем дело? — спросила Рапунцель.

Голем каким-то образом вновь оказался на земле.

— Нет! — продолжал кричать он, уворачиваясь от ее руки. — Нет!

— Да что случилось? — К глазам девушки подступили слезы.

До Гранди наконец дошло: это был лишь дурной сон, Рапунцель оставалась собой.

— Ничего не случилось, — пробормотал он, с трудом приходя в себя, — просто меня посетила ночная кобылица.

Вблизи и впрямь остался отпечаток копыта.

Ну и сон она ему принесла!

— Ночная кобылица?

— А тебя они не навещали?

— Ну, вообще-то я о них слышала, но матушка Сладость никогда не допускала их в башню.

— Это понятно. — Голем принялся вертеться, стряхивая налипшую грязь.

— Дай-ка я лучше подниму тебя на кровать, — предложила девушка, снова потянувшись к нему.

Гранди взглянул на ее руку и увидел на пальце темную отметину.

— Нет! — заорал он, отскакивая.

— Что такое?

— Откуда оно у тебя? Вон то пятнышко.

Рапунцель посмотрела на свой палец, потерла его, и пятно исчезло. Это оказалась всего лишь грязь.

Голем успокоился:

— Ладно, бери меня. А потом уменьшись. — Ему не хотелось огорчать Рапунцель из-за какого-то сна.

Когда девушка подняла его и уменьшилась, он описал ей свой кошмар, и она выразила трогательное сочувствие:

— Теперь я понимаю, почему ты хотел от меня удрать. Ты думал, что я…

— Мне следовало сразу сообразить, — пристыженно проговорил голем, — но иногда страшные сны так похожи на явь.

— Можно мне тебя обнять? — спросила Рапунцель.

— Нет! — отрезал он и тут же рассмеялся:

— Сон…

— Разумеется, — согласилась Рапунцель.

Голос ее звучал обиженно.

— Прости меня, — смутился Гранди. — Мне, действительно, очень жаль. Вот… — Он наклонился и поцеловал ее. Все случилось непроизвольно и не совсем так, как предполагалось. В тот самый момент, когда голем склонился к девушке, она повернулась к нему, и он, вместо того чтобы чмокнуть в щеку, коснулся губами ее губ. Губ, которые оказались слаще и нежнее всего, что он мог себе представить.

— А я знаю, что это такое! — радостно воскликнула Рапунцель, когда они, наконец, отодвинулись друг от друга. — Поцелуй, вот что.

Гранди кивнул — ни на что другое у него просто не было сил. Для него, как и для нее, это был первый опыт такого рода. И лучше бы ему быть последним, печально подумал голем.

— Как у меня получилось?

— Что получилось?

— Ну, поцелуй. Хорошо я тебя поцеловала?

— Хорошо? — Гранди просто не мог описать своих ощущений. Голова его шла кругом, кровать уходила из-под ног. Но он чувствовал, что не имеет права говорить ей что-либо подобное. А заявить обратное не решался, — вдруг Рапунцель расстроится. — Ох… да.

— Люди обычно жалеют о том, что поцеловались? — весело спросила девушка.

— Обычно нет, — промямлил голем.

— Вот и хорошо, потому что я ни чуточки не жалею. Давай, теперь я попробую.

— Ты не понимаешь!.. — протестующе воскликнул Гранди, отклоняясь назад.

— Конечно. Но я попытаюсь понять. Мне хочется знать, как живут люди в реальном мире. — Она подалась к нему, вытянув губки.

Голем попытался отодвинуться, но шлепнулся навзничь. Девушка упала на него сверху.

— Вот так? — И она прижалась губами к его губам.

Гранди пребывал в глубокой уверенности, что должен, просто обязан отказаться от этого, но, ощутив вкус ее поцелуя, позабыл обо всем на свете. Через некоторое время Рапунцель подняла голову и радостно улыбнулась:

— Как здорово! Я и не знала, сколько упустила, оставаясь в башне.

Гранди тоже был лишен таких радостей всю свою жизнь, но испытанное наслаждение лишь усугубило его печаль. У него не было надежды на счастье, тогда как Рапунцель рано или поздно предстояло связать свою судьбу или с человеком, или с эльфом.

— Близится рассвет, — грубовато буркнул он. — Надо отнести кровать в укрытие.

Девушка безропотно согласилась. Она села, увеличилась и помогла Храповику перенести кровать под тенистое зонтичное дерево. Затем нарвала фруктов, принесла их на кровать, снова уменьшилась и уселась рядом с Гранди. Они с аппетитом принялись за еду. Солнце уже светило вовсю.

— Думаю, призрак ушел, — сказал Гранди. — Ведьма должна в кого-нибудь воплотиться. Мы можем расслабиться.

Девушка кивнула. Они сидели бок о бок, и, чем дольше голем находился с ней рядом, тем больше она ему нравилась. Он прекрасно понимал, что, когда Рапунцель определится насчет своего будущего — решит, среди людей ей жить или среди эльфов, — его одиночество станет еще более беспросветным, чем прежде. Но это путешествие им предстояло проделать вместе, и кажется, ни один из них не торопился его закончить. Они улеглись.

Рапунцель взяла Гранди за руку, и он не возражал, — не хотел показывать, как много это для него значит, ведь Рапунцель невинна, словно дитя, отчего казалась ему еще милее. Скоро обоих сморил сон. Кобылки-страшилки на сей раз не появлялись, но вместо кошмара объявился комар. Усевшись на Гранди, он вонзил свой хоботок ему в ногу. Для человека комариный укус пустяковина, но для голема он весьма ощутим. Мигом проснувшись, Гранди схватил комара за крылышки.