Голландский дом

Я посмотрел на море пустующих кресел, вдохнул смешанный запах духов, висевший в воздухе над нашими головами. Мыши, снежинки, рождественская елка, декорации гостиной, зрители, которые сидели в темноте и смотрели, — теперь все исчезло, все исчезли, остались лишь мы вдвоем.

Это всего лишь незначительный просчет. С Мэйв все будет хорошо.

Я подумал посадить Мэйв к себе в машину и просто ее покатать, показать мои дома. Отвезу ее в Гарлем, покажу самый первый купленный мной таунхаус, потом доедем до Вашингтон-Хайтс, посмотрим на здание медцентра, стоящее на месте двух парковок, которыми я владел в течение пяти месяцев. Я мог бы устроить ей целую экскурсию. Мэйв была посвящена во все до последней детали моего бизнеса, но она ни разу не видела, что он собой представляет. В конце мы могли бы заехать в кафе «Люксембург», съесть по стейку с картошкой фри, прежде чем отправиться домой. Кевин и Мэй будут так рады видеть ее у нас в гостях, что, возможно, Мэйв и Селеста поймут наконец, что пришла пора прекратить склоки. Если это случится, это будет тот-самый-день, потраченный на «Щелкунчика» и проблемы с упавшим сахаром. В конце концов, Селеста пришла ей на помощь, и Мэйв была благодарна. Даже самые застарелые обиды можно смыть. После бокала вина, если она захочет выпить, Мэйв поднимется в комнату Мэй, смахнет со второй кровати мягкие игрушки, и они смогут полежать в темноте одна напротив другой. Мэй расскажет ей, как выглядит мир, когда смотришь на него сквозь две прорези для глаз, а Мэйв расскажет ей, что она увидела с четырнадцатого ряда. Наверху, в нашей спальне, Селеста скажет мне, что не возражает против появления в нашем доме моей сестры — или даже что она этому рада. Она наконец-то увидит ту самую Мэйв, которую я знал всю жизнь.

— Нет, — сказала Мэйв. — Отвези меня домой.

— Да ладно, — сказал я. — Будет классно.

Она потеребила ворот свитера:

— Я не могу провести в этой одежде остаток вечера. Я даже не знаю, выдержу ли дорогу до дома.

— Купим тебе что-нибудь из одежды. Помнишь, как я приехал и остался у тебя, когда ты училась в колледже? Папа привез меня без всего — у меня даже зубной щетки с собой не было. И мы с тобой пошли по магазинам.

— Господи, Дэнни, ты серьезно? Мне сейчас не до магазинов, и у меня нет сил, чтобы целый вечер обсуждать с Норкроссами балет. Я еле сижу, глаза не могу нормально открыть. Моя машина осталась на станции. Утром у меня рабочая встреча. Я хочу чего-нибудь поесть и лечь спать в свою кровать. — Она повернулась ко мне. — Гостеприимство работников Театра штата Нью-Йорк скоро себя исчерпает.

И конечно, она была права. Мне стоило подумать о том, как вывести ее в фойе, а не о том, как мы будем кататься по городу, а потом сидеть до глубокой ночи. Слово «хрупкая» едва ли подходило моей сестре, но выражение ее лица говорило об обратном. Она взяла меня за руку:

— Вот как мы поступим: отвези меня домой и переночуй у меня. Сколько уже лет ты у меня не оставался? Завтра мы проснемся до зари. И мне будет гораздо лучше. Отвезешь меня на станцию, я заберу машину, а ты вернешься в город еще до пробок. К семи утра уже будешь дома. По-моему, вполне себе план. У Селесты родственники гостят.

На самом деле план был так себе — и это еще мягко сказано, но других вариантов я не видел. Пока все были на ужине в честь Мэй, еще до того, как подали торт в форме мыши, который Селеста принесла с собой в ресторан, мы с Мэйв взяли такси и поехали ко мне. Я знал, что Мэй расстроится, а Селеста будет в ярости, но также я знал, что Мэйв больна, видел, как она вымотана. Я знал, что из всех людей на свете она единственная сделала бы для меня то же самое. Мэйв присела на маленькую скамеечку, стоявшую сразу за входной дверью и предназначенную для того, чтобы снимать и надевать зимнюю обувь, а я побежал наверх, собрал сумку и оставил записку.

Почти всю дорогу до дома Мэйв проспала. Было начало декабря — дни короткие и холодные. Сидя за рулем и направляясь в Дженкинтаун, я все думал о пропущенном ужине, о танцующем мышонке Мэй. Как только мы приехали к Мэйв, я позвонил домой, но никто не ответил. «Селеста, Селеста, Селеста», — говорил я в трубку. Я видел, как она стоит на кухне, смотрит на телефон и отворачивается. Мэйв первым делом отправилась в ванную. Я приготовил нам тосты с яйцом, и мы поели за ее крошечным кухонным столом. Спать легли еще до восьми часов вечера.

— По крайней мере, у каждого теперь своя спальня, — сказал я. — Тебе больше не нужно ютиться на диване.

— Меня это никогда не стесняло, — сказала она.

В коридоре мы пожелали друг другу спокойной ночи. Вторая спальня в доме Мэйв также служила ей офисом; я посмотрел на книжную полку, забитую папками с надписью «Конрой» на корешках. Я думал взять одну, чтобы отвлечься от переживаний этого дня, но потом решил закрыть глаза на минутку — и заснул.