Голливудские триллеры

Я перевернул руку ладонью вверх, и она сжала ее, как в тисках.

— Расслабьте.

Она помяла мою руку, затем большим пальцем прощупала линии на ладони.

— Не может быть, — прошептала она.

Обследовала бугорки, расположенные под пальцами.

— Так и есть, — со вздохом сказала она.

А потом добавила:

— Вы помните свое рождение.

— Откуда вы узнали?

— Вы же седьмой сын седьмого сына!

— Ничего подобного, — сказал я, — я один в семье, у меня нет братьев.

— Боже! — Ее рука дернулась. — Вы будете жить вечно!

— Никто не…

— А вы будете. Не само ваше тело, а то, что вы делаете. Чем вы занимаетесь?

— Вообще-то, моя жизнь у вас в руках…

Она издала смешок.

— Понятно. Актер? Нет… Внебрачный сын Шекспира.

— У него не было сыновей.

— Значит, Мелвилла[382]. Внебрачный сын Германа Мелвилла.

— Было бы неплохо.

— Так оно и есть.

Я услышал, как от двери со скрипом отъехало что-то тяжелое, после чего она медленно отворилась.

Моему взору предстала необъятных размеров женщина в огромной мантии из красного бархата — она сидела на троне, поставленном на колесный ход. Громыхая по паркету, этот трон отвез ее в глубину комнаты и остановился у стола, где в свете витражной лампы сияли искрами сразу четыре хрустальных шара. Там же маячил и железный сейф. Не было никаких сомнений, что из недр вот этой стотридцатикилограммовой мясной туши берет начало не что иное, как пронзающий все живое взгляд Царицы Калифии — астролога, хироманта, френолога и специалиста по прошлому и будущему.

— Проходите, я не кусаюсь, — сказала она.

Я вошел. Следом за мной — Крамли.

— Но дверь оставьте открытой, — добавила она.

Во дворе прокричал павлин, и я решил, что это сигнал к тому, чтобы показать ей другую руку.

Поглядев в нее, Царица Калифия отпрянула, как будто ее обдало жаром.

— Вы знаете Грина — писателя? — тихо спросила она. — Грэма Грина?

Я кивнул.

— У него есть роман о священнике, потерявшем веру. Который потом лицезрел чудо — сам же его и вызвал. И его вера воскресла — с такой силой, что он сам чуть не умер от шока[383]…

— И что?

— И вот… — Она вдруг замолчала и уставилась на мою ладонь, как будто это был предмет, никак не связанный с остальным моим телом. — О боже…

— С вами случилось то же самое, что с тем священником?

— Боже милосердный! — Она почти меня не слушала.

— Вы потеряли веру и дар исцеления?

— Да, да… — очнулась она.

— А теперь, вот прямо сейчас, она к вам вернулась?

— Да, черт возьми!

Я прижал руку к груди, чтобы прекратить доступ к информации.

— И как же вы это поняли? — спросил я.

— А мне и понимать не надо. Это же… как удар током.

Я помахал перед ней свадебным приглашением и страничкой светской хроники.

— Вы были у него наверху… — сказала она.

— Нечестно. Вы подсмотрели.

Она криво ухмыльнулась и издала утробный смешок.

— От него люди рикошетом попадают ко мне.

— Не думаю, что это происходит часто, — сказал я. — Можно мне сесть? Иначе я просто упаду.

Она кивнула на стул, стоящий на безопасном расстоянии от ее трона. Я тут же плюхнулся на него.

Крамли, на которого никто не обращал внимания, стоял в сторонке и имел крайне недовольный вид.

— Так вот, о Раттигане. У него в принципе редко кто бывает. Никто не знает, что старик еще жив и что он живет на Маунт-Лоу. А вот сегодня, представьте, нагрянули гости — да еще со скандалом.

— Истеричка… — На вершину горы мяса словно набежала черная туча. — Я ее на порог не пустила!

— Кого — ее?

— Говорила же я себе: не рассказывай никому о будущем, даже если ты его знаешь. — Царица Калифия бросила взгляд на свои хрустальные шары. — Намекнуть — пожалуйста! Но я не обязана никому указывать, какие акции покупать и с кем ложиться в постель. Диету могу посоветовать, витамины продаю, китайские травы… Но не бессмертие же.

— А сами только что обещали.

— Вы — другое дело. — Она вытянулась вперед, и колеса ее трона скрипнули. — Ваше будущее у меня — как на ладони. Я еще никогда не видела ничье будущее так четко. И я вижу, что вы в смертельной опасности! Вы можете выжить, но кто-то очень хочет этому помешать. Будьте осторожны!

Она закрыла глаза и на некоторое время погрузилась в молчание.

— Вы — ее друг? Вы знаете, о ком я.

— И да и нет, — сказал я.

— Все так говорят. В ней и черное, и белое, и черт знает что еще.

— Мы, вообще, о ком говорим?

— Обойдемся без имен. Это ее я на порог не пустила. Час назад.

Я переглянулся с Крамли.

— Похоже, мы идем за ней след в след. Вот-вот догоним.

— Не советую, — сказала Калифия. — Она так тут верещала, что я не удивлюсь, если у нее в кармане нож. Орала мне: «Никогда не прощу! Ты нас направила на ложный путь! Мы запутались! Мы заблудились! Чтоб тебе гореть в аду!» А потом газанула и уехала. А я теперь всю ночь спать не буду.

— Может, я скажу глупость, но она не уточнила — куда?

— Почему глупость? — сказала Калифия. — Значит, так. Сначала она сходила к этому старому болвану на Маунт-Лоу, которого когда-то бросила в одну ночь… Потом заявилась ко мне, которая ее во все это «втянула»… Ну а теперь, наверное, на очереди тот, кто проводил церемонию. Мечтает собрать нас всех вместе и сбросить со скалы!

— Придется ей, видимо, похоронить эту мечту.