Голод богов

— Ничего себе, — сказала Лена, отключая визуализацию и выбираясь на берег. — А как он вообще узнал, кто такие мы?

— А он и не узнал. Для него это не играет роли. Мы для него проходим по разряду «так называемых богов, духов и тому подобных существ».

— Ага. То есть, Антон и его подруга — хорошие боги, а мы — паршивые боги? Так?

— Не так, — ответил Каммерер. — Все боги паршивые. Абсолютно все. Оговорка делается только для олицетворений природы — «ведомых и неведомых богов» Земли и Неба из местного культа плодородия.

— Интересно, Антона с подругой тоже выставят вон или они подпадают под оговорку?

— Ни то, ни другое. Они сами хотят уйти.

— Сами хотят уйти? — удивленно переспросила Лена.

— Да, представьте себе. Привет, кстати. Давно не виделись.

Это ответил уже не Каммерер, а Румата. Он и Вики-Мэй появились на берегу так тихо и незаметно, что Лена увидела их, лишь когда они оказались на расстоянии десяти шагов.

— Привет… Подождите, я тут разговариваю…

— Нет проблем, — Вики-Мэй улыбнулась. — Мы, собственно, никуда не торопимся.

— Они что, уже пришли? — спросил Каммерер.

— Они… Да, уже.

— Вот и хорошо. Договоритесь с ними, когда и в каком месте вы их завтра подберете. А сегодня вам надо будет слетать через пролив и вывезти оттуда наших ребят. Я вызову вас через час. Постарайтесь к этому времени добраться до вертолета. Конец связи.

— Здорово вам влетело за амурные похождения? — сочувственно спросил Румата.

— Не особенно.

— Ясно. Значит, Каммерер примерно на это и рассчитывал.

— В смысле? — спросила Лена.

— В смысле, что родовые земли северных варваров полностью автономны — новая хартия на них не распространяется. Да и зачем? Как вы могли заметить при первой встрече, они и так относятся к сверхъестественным существам без особого пиетета. А Верцонгер, конечно же, всегда будет рад вас видеть. Понимаете, к чему я?

— Ах, вот как… Другой путь…

Румата насторожился.

— О чем это вы?

— Да так, о своем, о девичьем… Завтра мне предстоит изображать вашего персонального пилота, а сегодня собирать резидентов по Запроливью. Так что неплохо бы знать вашу программу.

— Давайте встретимся здесь же, завтра в шесть вечера, — предложил Румата.

— Ну да, — хмыкнула Лена. — Вы мне предлагаете и вертолет здесь поставить?

— И что такого? Скажите Верцонгеру, чтобы он повесил свой топор на фронтальную антену — и никто к вашему вертолету даже и не притронется.

— А почему на фронтальную антену?

— Потому, что она по диспозиции ближе всего к носу корабля. А боевой топор на носу корабля — это знак объявления владельца.

— Понятно. А как быть с правилом о технологиях?

— Да забейте вы, — добродушно посоветовала Вики-Мэй. — После всего, что здесь уже было, вертолет посреди варварского лагеря это исчезающе-малая погрешность.

— Звучит убедительно, — признала Лена. — Ладно, договорились. Завтра, в шесть вечера, здесь же.

— Приятно иметь дело с понимающим человеком, — Вики-Мэй улыбнулась. — Кстати, Верцонгер просил передать, что собирается устроить сегодня обед в вашу честь. Специальным образом приготовленный барашек на вертеле, самое лучшее пиво и все такое. Так что я бы на вашем месте постаралась сегодня закончить дела пораньше.

— Как мило с его стороны, я обязательно это учту… Приятно было поболтать с вами, но мне пора бежать. Увидимся позже.

…

«Мы, император Флеас, волею ведомых и неведомых богов, законный правитель обоих земель и разделяющего их моря, объявляем: отныне и ежегодно, этот день будет отмечаться, как праздник городских ворот.

В этот день всякая торговля у ворот любого города не будет облагаться никакими податями.

В этот день у каждых городских ворот будут устраиваться состязания, игры и фейерверки.

В этот день, сегодня и в этот день через каждые семь лет, у городских ворот Енгабана любой пришедший может есть и пить сколько захочет за счет императорской казны.

В этот день будет оглашаться Хартия о божествах и причины, по которым она была принята.»

Флеас поднял правую руку — и легионеры ударили мечами о щиты в знак того, что император закончил говорить.

После того, как императорские герольды — дюжие дядьки, снабженные медными рупорами, — громко и чеканно зачитали текст Хартии, пришло время разъяснить необычную формулировку: «и причины, по которым она была принята».

Посреди пестрой толпы горожан образовался круг, посреди которого тут же была установлена широкая скамья — эквивалент подиума для выступлений бродячих певцов.

На скамью проворно взобрался широкоплечий молодой человек в традиционном коротком плаще песочного цвета. В руках у него был инструмент, отдаленно напоминающий банджо.

Стоило ему первый раз ударить по струнам — и толпа затихла в ожидании.

— Граждане великого и славного города! — крикнул он. — Сегодня я спою для вас балладу об Уно-простаке и досточтимой Хозяйке.

Он снова ударил по струнам и…