Голод богов

Три дня он по лесу бродил — лишь башмаки стоптал,
И только на четвертый день нашел то, что искал.
Идет Хозяйка по тропе в короне из цветов:
— Скажи, простак, что ты забыл среди моих лесов?
— Прости, Хозяйка, простака, но нужен твой совет.
Нас разорило всех Добро за эти триста лет.
Сейчас от алчного Добра готовы в лес бежать
Как справиться с бедой, лишь ты нам можешь подсказать.
Хозяйка брови подняла: — Какая ж в том беда?
Добро оно и есть добро, что в нем для вас вреда?
Чем плохо доброе вино, иль добрый лес к примеру?
Поди-ка лучше и проспись, коль выпил ты не в меру.
— Оно не доброе вино, оно не добрый лес.
Оно не доброе, оно само Добро и есть.
Добро забрало треть хлебов, забрало мяса треть
И как бы с голода теперь к зиме не помереть.

— Интересно, кто это написал? — негромко спросил Румата.

— Пока не понимаю. Давай послушаем, — также негромко ответила Вики-Мэй.

Скажи, от страшного Добра укрыться где теперь?
Просили мы его уйти, по-доброму, поверь,
Оно, же, вовсе озверев, принялось наши жечь поля
Боимся мы, что уж вовек нам хлеба не родит земля.
— Ну, что ж, — Хозяйка говорит, — как видишь, очень зря
Пустили вы в свой мирный дом такого упыря.
Иль вовсе ослабел умом народ в моем краю?
Добром назвали вы врага на голову свою.
Теперь от голода его не спрячетесь никак.
— Так что ж нам, лечь и помирать? — спросил ее простак.
— Один лишь выход есть у вас, в живых остаться чтоб
Загнать голодное Добро обратно, в прочный гроб.
— Добро сильно, скажи, чем с ним мы будем воевать?
— А разве у мужчин нет рук, чтобы мечи ковать?
— Мечи скуем, да только вот кто поведет нас в бой?
— Увидишь, как настанет час — так вождь найдется сам собой.

— Это явно не здешнее творчество, — заключила Вики-Мэй.

— Ты уверена — или это просто подозрение?

— Еще как уверена. Тут все и ежу понятно. Баллада просто стилизована под местную, но написана вполне современным методом. И делал это явно человек, знающий толк в public relation. Слова приклеиваются к мозгам с первого раза.

Вот вышло против них Добро, огромно и сильно,
Держало тысячи мечей в своих руках оно.
Пиши пропало, говорят, настал последний год:
Похоже, лютое Добро в конец нас изведет.
Тут Уно, хоть и был простак, но за своих — горой:
— А ну-ка братья, — говорит, — скорей сомкните строй!
Меж тем, спешит на помощь к ним, в рогатом шлеме и в броне
С двумя мечами за спиной угрюмый воин на коне.
— Ты, верно, снова собралось — Добру он говорит — 
Жечь виноградную лозу и кровь людскую пить.
Так погоди, по-свойски я тебе наесться дам
А ну, отведай-ка огня со сталью пополам.

— Я, кажется, понял, — буркнул Румата.

— Я, кажется, тоже, поняла. Это — Бромберг.

— Точно.

— Вот сволочь, — сказала Вики-Мэй и, перейдя на ирландский, добавила к этому полдюжины самых грубых и непристойных эпитетов.

— Встречу его — переломаю все кости, — пообещал Румата.