Голод богов

— Что, Антон, паршиво вам? — сочувственно спросил он.

— Не то слово, Айс, — честно сказал Антон (он же — Румата Эсторский, четырнадцатый этого имени и благородный дворянин до 22 колена).

— А я ведь предупреждал.

— Ладно. Я ведь знал, на что иду… Думал, что знал…Только не говорите, про индюка.

— Которого индюка? — кустистые брови доктора Бромберга поползли вверх.

— Который думал, да в суп попал. Вы-то как думаете, Кира — настоящая?

— В каком смысле?

— В самом прямом! Как вы считаете, это она — или нет?

— Извините за бестактность, Антон, а у вас с ней… возобновились отношения?

— Да. Возобновились. Но… Я не знаю.

— Этот вариант мы с вами разбирали, помните? — спросил Бромберг. — Полная определенность возможна только при отрицательном результате. Если вы не знаете, это значит «да».

— Так что, значит… Некромантия? Айс, у нее даже остались шрамы от тех двух стрел. Это выглядит… в общем, как это возможно?

— Не знаю. Могу сказать лишь, что этот случай — огромная, фантастическая удача. Первый полностью идентифицированный случай. Вам с ней надо срочно улетать! Немедленно! Ни в коем случае нельзя рисковать… ну, понимаете.

— Понимаю, — сказал Антон, — но дело в том, что она не согласится. Она не бросит все это на полпути. Не могу же я тащить ее силой.

— Не можете или не хотите? — спросил Бромберг.

— И то, и другое. Поймите, Айс, для вас это — уникальный объект и все такое. А для меня… Надо дальше объяснять?

— Не надо. Как я понял, вы остаетесь вместе с ней, пока все это не кончится.

Антон молча кивнул.

— Значит, тогда вот что, — сказал Бромберг. — У вас есть огромная проблема. До начала войны, серьезной, большой войны, остались примерно сутки. Плюс-минус несколько часов. Раз вы намерены остаться — с этим следует что-то делать.

— В смысле?

— В смысле, войну можно выиграть, а можно и проиграть.

— Ну, что вы, Айс. Эту войну уже можно считать выигранной.

— Выигранной кем?

— Той армией, в расположении которой я нахожусь, — пояснил Антон.

— А почему вы так уверены?

— Да потому, что я немного разбираюсь в здешних войнах. Три очевидных преимущества — золото, вооружение, боевой дух. Выучка… тоже скорее превосходящая. Численность примерно одинакова. Кроме того, противник не очень понимает, с чем столкнется.

Бромберг задумчиво покачался на кресле, затем спросил:

— Думаете, учли все?

— А что — нет?

— Нет.

Теперь задумался Антон. В голову ничего толкового не приходило. Может быть, сказывались эти два безумных дня, а может… Может он опять заигрался в дона Румату…

— Айс, признаю, что я — тупица. Скажите, чего я не учел.

— Вы не учли института экспериментальной истории.

— Ах это… Но Айс, институт не вмешивается в войны. По крайней мере, непосредственно.

— Что значит «непосредственно»? — спросил Бромберг. — Если взять, да и выкрасть вас отсюда, это — не непосредственно? Это — допускается? И что будет?

— А ничего, — с вызовом ответил Антон. — Если хотите знать, я тут вообще для бантика. Как ируканского маршала расколошматили без меня, так и арканарского наместника расколошматят. Ну, может, с ним подольше провозятся.

— А если выкрасть вас вместе с Кирой? Вас — домой, а ее… тоже домой. В Арканар. Ну, а дальше… Историю Жанны д'Арк, надеюсь, вы помните.

— Вы что, серьезно? Я имею в виду, про домой в Арканар?

— А куда еще? — спросил Бромберг. — Посудите сами, не на Землю же в такой ситуации.

…Да. Это был бы очень сильный ход. Армия обойдется без одного из Светлых. Без него — легко, без нее… Не так легко, но теперь тоже обойдется. Но без обоих она развалится через неделю. Хотя бы потому, что Светлые — не только дух армии, но и ее казна. Ведь эта армия воюет золотом. Но главное не в этом. Кира… С Кирой в этом случае уж точно церемонится не будут.

— Я об этом не подумал, — честно признался Антон.

— Теперь будете думать. И вообще, постарайтесь не забывать, что теперь вы на другой стороне.

— Слушайте, Айс, а почему вы так уверены, что институт будет действовать на стороне Ордена? Это же против всей доктрины. Институт наоборот, всегда мешал Ордену, потому что Орден — это квинтэссенция здешнего мракобесия. Символ регресса.

Бромберг снова покачался на кресле, а затем изрек:

— Антон, усвойте, пожалуйста, что теперь символ регресса — это ваша армия и то, за что она сражается. Знаете, кто вы с точки зрения непоколебимой и единственно верной теории исторических последовательностей?

— Ну, кто?

— Вы — варварская формация, грозящая сбросить континент из относительно (подчеркиваю — относительно) прогрессивного монотеистического настоящего в относительно темное языческое прошлое. Потому что историческая последовательность в религиозную эпоху такова: первобытный культ предков, родоплеменной шаманизм, рабовладельческое язычество, феодальный монотеизм, буржуазный пантеизм. С точки зрения этой теории, вы пытаетесь повернуть прогресс вспять и перечеркнуть всю работу института за последние несколько десятилетий. Теперь — понятно?

— Непонятно.

— Что именно непонятно?