Голод Рехи (СИ)

И даже когда с губ сорвался собственный мучительный крик, Рехи не заметил этого: ничего, пусть тело протестует, пусть стенает. Он видел только медленно сходящиеся края раны Ларта, его Ларта. «Я тоже тебя полюбил! Как брата, как друга, как безумца…» — отвечал безмолвно Рехи, без слов, но ответ пульсировал в каждом новом ожоговом волдыре на его предплечьях. Линии не ведали пощады, но среди черных веревок не нашлось иного источника, из которого бы они сумели черпать силу. И Рехи радовался, что он подошел, неправильный, озлобленный пустынный эльф. Подошел для чистых линий нового мира.

Рана почти затянулась, с каждым мигом бледнели и исчезали черные прожилки, красные рубцы рваных краев превращались в розоватые отметки на бледной коже. Рехи радовался, радовался и почти не понимал, что же так ему мешает, что заставляет сдавленно хрипеть и давиться воздухом. И только когда дыхание Ларта выровнялось и от раны остался едва заметный шрам, Рехи по-настоящему ощутил боль.

Он сдавленно охнул и упал набок, но тут же взвился и завертелся на месте — руки, руки сгорели, он не чувствовал их. Лишь огонь, который пронзал волнами холода и стальных иголок, отчего сердце сжималось, а тело билось в корчах. Больно… Боль. Это слово созвучно голоду, все жаждут смирить голод и боль, стремятся избавиться от них. Но за время пути Рехи научился и терпеть голод, неделями не смея напиться крови друга, и теперь добровольно принял нестерпимую боль.

— Руки. Рехи, что ты сделал со своими руками? — слабо прошептал Ларт. Все же он потерял много крови, и непомерно много сил утянули мучения нескольких суток. Он попытался дотянуться до друга, но едва приподнялся. Рехи же уже ничего не слышал. Теперь мука передалась ему, он забрал ее вместе с раной. Руки до локтей покрывали волдыри и алеющие куски обугленной плоти. Никакое могущество не дается даром. Линии мира жаждали чем-то напитаться, получить свою жатву.

Рехи привалился к стене и медленно сполз по ней, держа навесу обваренные магией кисти. Такими уж не набить морду Двенадцатому, как он когда-то мечтал. Ничего, с ним еще остались зубы. Все ничего: Ларт выжил, значит, все совершилось правильно. Значит, так надо. Но куда деваться от боли? Рехи мутило, он слышал вновь слабый шепот Ларта:

— Рехи, иди к реке, вода поможет тебе… я бы… я бы помог тебе, но…

«Докатились. Теперь мы оба на грани…», — подумал Рехи, хотя все еще ни о чем не жалел. До реки он бы уже не дошел, да и едва ли раны зажили бы от омовения в мутной пепельной жиже, коей наверняка стала вода после урагана из золы.

— Ничего, Ларт, ничего, — бормотал он. — Я просто посижу. Полежу. Мы оба просто посидим здесь еще пару дней, а потом… потом отправимся дальше.

Мысли путались, Рехи мерещился навязчивой галлюцинацией жрец, его буйство в порту, его страшное искаженное злобой лицо. А еще из внешнего мира вне пещеры доносились разрозненные голоса.

— Он здесь! О! Страж Мира! Мы узрели твою силу!

— Страж Мира, мы ждали три сотни лет твоего возрождения! Исцели нас, прими в свое сердце и дай возродиться!

«Они нашли нас, они пришли нас добить, — понял Рехи, когда догадался, что их выследили фанатики культа Двенадцатого. — Да что же это! Да это! Опять игры всех этих шутов, называющих себя высшими силами. Специально что ли кидают в такие испытания, чтобы потом бездарно добить? Глупый конец, шуты, слишком глупый конец вы придумали для нас. Я только что сделал невозможное, чтобы помереть?»

Он не ведал, к кому обращается, но был уверен, что Сумеречный Эльф и Митрий не придут на помощь. И не оставалось сил до конца осмыслять все это.

Его окружили странные люди в темно-фиолетовых балахонах, смутно напоминавших тех, что являлись во снах прошлого. Они неслышно зашли в пещеру, принеся с собой противный запах благовоний, немытых тел и неведомых порошков.

«Жрецы?» — отрешенно пронеслось в меркнущем сознании Рехи. Его трясло и било жаром начинавшейся лютой лихорадки. На обожженных полукровок он достаточно насмотрелся, когда они брели подле Ларта, падая один за другим. Теперь он, кажется, присоединялся к их числу, и Ветер звал второго своего наездника, а Телла скалила клыки, как в день свержения своего короля. Лойэ… Рехи уцепился за этот образ. Она не предстала среди мертвецов. «Она жива. Наверняка жива. Мы все будем живы», — едва осознавая себя, пообещал Рехи. А дальше он не помнил, что творилось с ним. Голоса жрецов мешали, они визжали и кричали на разные лады:

— Страж Мира пришел ради нас! Страж Мира с нами! Разнесите весть!

Кто-то осторожно подхватил Рехи подмышки и за лодыжки, уложил на вытянутый щит. Потом вновь все тело прошила боль, когда руки полили неким пахучим снадобьем. Рехи закричал и не уловил тот момент, когда четверо дюжих парней подняли на перекладины щит и потащили прочь из пещеры.