Голод Рехи (СИ)

— Да, точно. Ты еще больше бредил, чем я сейчас. Точно. Бредил, раз создал Стражей. А надо было просто…

— Что «просто»? — Митрий подскочил к Рехи, навис над ним тенью мертвого дерева. — Я сражался в полную силу. Но до техномагической катастрофы в мире Бенаам моя сила была не выше твоей сейчас. Пока у нас были физические оболочки, пока мы не стали звездным светом.

Рехи не все понял, слова «техномагия» в его мире не существовало, а вот катастрофы преследовали с рождения. Вся его судьба — одна сплошная катастрофа. Но больше поразило жалкое отчаяние Митрия. Рехи выпрямился и настойчиво ответил:

— Значит, не выше моей? Моей хватит. Точно хватит! За тех, кого любят, сражаются и выше своих сил. И сейчас тоже… Что? Что тебе мешает помочь?

— Черные линии…

— Не верю! Обжечься боялся? Ты все спланировал! — ужаснулся Рехи. — Это все ты! Ты! Да… Как же я не понял сразу… ты боялся, что так я останусь в деревне и буду спасать свой маленький мир, а не этот мир целиком и вообще.

— Так нужно, Рехи. И я правда не хотел.

— Хочешь сказать, что это были происки Разрушителя? Ну, скажи-скажи, только падшего Страда Мира создал тоже ты.

Рехи размахнулся и вмазал Митрию по лицу. В кулаках еще оставалась сила, а взмаха меча крылатый подлец не заслужил. Ему хватило мужества не растаять бесплотной дымкой. Он схватился за распухший глаз и смиренно изрек:

— Стало легче?

Рехи измождено сел на ближайший камень, опуская руки:

— Нет. И никогда не станет.

Митрий примостился рядом на поваленное дерево, еще больше перемазываясь в саже. Он сложил руки и закрыл лицо остатками перьев, напоминавших теперь темный кокон.

— Мне тоже не стало.

— Не пытайся казаться похожим на меня! Не пытайся! Лживая тварь! — прошипел Рехи, но сил на гнев больше не оставалось. — Союзники помогают друг другу, а ты… ты только подставляешь. Но не надейся! Я теперь точно дойду до Цитадели!

Рехи вскочил, вдел меч в ножны и упрямо пополз вверх по пепельному бархану. Ноги проваливались по колено, несколько раз он скатывался вниз, но начинал заново. Лук не ведает усталости, когда стрела готова лететь.

В низине сожженного леса неподвижно сидел Митрий, Сумеречный изображал валун на прежнем месте. Поражало их бездействие. Возможно, они тоже скорбели от потере Натта, но Рехи не в это верил.

— Где Двенадцатый? Вы придумали, как его победить? — спросил Рехи, зная, что собеседники его слышат. Он остался совсем один в компании двух сумасшедших. О них не требовалось заботиться, они даже говорили, не размыкая губ.

— Нет. И потому мы здесь, — ветром пустыни доносились слова.

— И что вы делаете здесь?! Просто сидите?!

— Думаем! — отзывался Сумеречный.

— Выходит, зря я увидел свой последний сон? — обескуражено взвыл Рехи.

— Ничего не зря. Мы посидим немного. И придумаем, что делать.

— Ну, и сидите! А я сам дойду! Один! — крикнул Рехи, разрывая густую тишь.

— Двенадцатый затаился. Черный кокон стал еще плотнее, — уговаривал Сумеречный. Но Рехи больше не слушал, он двигался вперед, на красный свет Разрушенной Цитадели.

Бессмертные не останавливали его. Конечно, ведь жизнь пустынного эльфа ничего не стоит для тех, кто привык считать миллиардами. А для самого пустынного эльфа собственная шкура тоже резко обесценилась. Всегда вгрызался в жизнь, цеплялся всеми конечностями, отбивался клыками и клинками, а цель вела все к единому — к красным сумеркам. Так он решил однажды после урагана, так и складывалось все. Только между старым Рехи и новым пролегла клокочущая пропасть из потерь и взросления. В глубине души он ощущал себя бесконечно старым и измотанным. Его истязали безответные вопросы, томил великий голод ответов. Он хотел бы знать, кто и зачем создал настолько несправедливым этот мир. Но рассказать, похоже, не сумели бы даже мудрейшие. Или отвечает каждый по-своему. Стаи мыслей свивались в одно стремленье.

— Рехи, не ходи туда! Не ходи! — возникал периодически прикосновением ветра Сумеречный. Рехи начинал подъем по выщербленной каменистой лестнице.

«Так вот какая Разрушенная Цитадель наяву», — с долей интереса подумалось ему. Вокруг высились зубцы острых скал, под ногами поминутно взрывались горячие гейзеры. Один уже обжег левую икру, но кожу уберег толстый сапог. Камни плыли в земле, устремляясь к черному обелиску с рисунками из истории мира. В каждом камне томился осколок чьей-то души. Ступени усеивали истлевающие кости. Рехи осторожно обходил их, чтобы не оскользнуться. Вокруг лестницы зияли провалы пропастей, вились хваткие колючки.

Разрушенная Цитадель во снах представлялась страшной и неприступной, но Рехи ничто не останавливало. Он просто шел, медленно поднимаясь все выше. Отдаленно доносились мольбы Сумеречного и Митрия, они просили остановиться, не ходить. Проще говоря, отказаться от безумной затеи. Но, кроме нее, у него ведь ничего не осталось. Снова, как в первый день пути. Поэтому он шел. И так добрался до искусной кованой ограды, обнесшей сад.