Голодная степь: Голод, насилие и создание Советского Казахстана

Одной из самых неотложных проблем стало погребение мертвых. Данеман рассказывала, что на пути в деревню Гуляевку видела трупы, которые «валялись» по дорогам или в кустах саксаула на обочинах дорог815. В деревне Уштобе чиновник транспортного отделения сообщал, что трупами усеяны дороги и заполнены канавы вдоль железнодорожных путей. Жители деревни уже не имели сил рыть новые могилы, и каждая яма в деревне давно была заполнена трупами, припорошенными снегом816. В городах и других населенных пунктах необходимость убирать трупы стала важнейшей проблемой. Повсюду распространилась вонь от непогребенных тел, и, как следствие, возник широкий спектр болезней – от холеры до тифа. Пережившие голод часто вспоминают арбу (запряженную лошадьми повозку), собиравшую трупы с городских улиц817. Затем эти трупы сбрасывались в места массового захоронения на окраинах городов. Видеть своих близких погребенными таким образом было настоящим мучением: эти массовые захоронения нарушали исламскую традицию, требующую, чтобы лица мертвецов были обернуты тканью, а тела повернуты лицом к Мекке818.

Какие факторы определяли, выживет человек или умрет? Членство в партии не гарантировало выживания. Описывая ужасающую ситуацию на пункте выдачи еды беженцам в Гуляевке, где «ноги трупа лежали на лице живого», Данеман писала: «Среди возвращенцев были и члены партии, и комсомольцы. Мне председатель сельсовета Белоусов сказал, что даже показывали ему свои партийные билеты. И они тоже умирали вместе со всеми»819. Впрочем, многим связь с государственными структурами помогла выжить. Зейтин Акишев в годы голода стал школьным учителем в Семипалатинске, и это обеспечило ему, как он вспоминал, постоянный рацион проса от государства820. Те, кто работал на промышленных стройках – угольных шахтах Караганды или медных шахтах Балхаша, по-видимому, имели куда лучшие шансы на выживание. Это подтверждают и партийные документы: когда летом 1932 года положение в республике в очередной раз ухудшилось, чиновники Наркомата тяжелой промышленности СССР потребовали, чтобы поставки мяса, хлеба и других товаров в «отдаленные районы» республики были прекращены – и перенаправлены в такие промышленные пункты, как Балхаш821. Беженцы-казахи, изгнанные из этих промышленных зон из-за недостаточных навыков по сравнению со спецпереселенцами или другими группами населения, практически не имели надежды где-либо еще найти еду.

Крайняя нужда беженцев-казахов резко контрастировала с жизнью, которую вели представители партийной элиты, лишь краем глаза видевшие голод из окон хорошо оборудованных вагонов. Агнесса Миронова, жена Сергея Миронова, заместителя полномочного представителя ОГПУ по Казахстану, вспоминала, как путешествовала по Казахской степи во время голода: «Вагон был пульмановский, из царских, еще николаевский. Салон обит зеленым бархатом, а спальня – красным. Два широких дивана. Проводники, они же повара, стряпали нам на славу»822. Миронова видела голодающих спецпереселенцев за окном и вместе с тем впоследствии вспоминала: «А тогда среди вымирающих селений в нашем вагоне, обитом бархатом, было полно провизии. Мы везли замороженные окорока, кур, баранину, сыры, в общем, все, что только можно везти»823. Как показывают мемуары Мироновой, годы голода привели к крайнему неравенству, когда партийная элита вела сверхпривилегированную жизнь на фоне нищеты кочевников-казахов.

«ЛЮДИ УМИРАЛИ, ХОТЯ МЫ МОГЛИ ИХ СПАСТИ»

Осенью 1932 года московское руководство объявило о ряде изменений в казахской политике, главным из которых стало постановление ЦК ВКП(б), принятое 17 сентября 1932 года824. Согласно этому постановлению все кочевые хозяйства республики на два года освобождались от централизованных хлебо- и скотозаготовок. Кроме того, было дано разрешение на дополнительную помощь этим хозяйствам хлебом и семенами. Казахские хозяйства в животноводческих районах получали разрешение держать у себя 100 голов овец, 8–10 голов рогатого скота, 3–5 верблюдов и 8–10 лошадей для личного пользования. Подобные же разрешения, хотя и менее щедрые, были предоставлены жителям районов, классифицированных как оседлые. Рекомендованный тип колхоза в животноводческих районах тоже изменился: на смену более жесткой артели пришел более простой ТОЗ825. Партия отозвала лозунг «оседания на базе сплошной коллективизации» и решила продвигать более постепенный подход к коллективизации среди нового оседлого населения826.