Голодная тундра

Все замолчали и так в мертвой тишине, не нарушаемой гулом комаров и клекотом птиц, наблюдали за ними обоими. Тишину лишь нарушало бормотанье тракторов.

– Что?! – Тимофей поднял руки, чтобы схватить Степана за грудки, но сдержался. – Ты что думаешь?! Ты думаешь, что я… мы… Ну, ты и падла!

Степан сузил глаза:

– Что с ним случилось?

– Погиб он!

– Как?!

– Да не знаю я!!! – заорал Тимофей.

– Поедем на то место!

– Я не уверен, что ты захочешь это посмотреть.

– Слушай, ты что-то…

– Пошел ты в жопу! Я говорю, нужно как можно скорей рвать отсюда когти!

– Нет, мы сейчас… – Степан осекся.

Они оба замолчали и дружно посмотрели под ноги. Я глянул туда же. Казалось, под их ногами происходит какое-то движение. Я привстал, чтобы лучше рассмотреть, что там происходит.

– …Мать! – Степан отпрыгнул назад. Тимофей молча попятился.

Да, как я и ожидал, под их ногами появилась щель. Точно такая же, из которой Тимофей вырвал руку Эйвена. И в следующее мгновение из этой щели донеслось рычание, как будто там сидел тигр. Оно было тихое, как будто сонное. Но потихоньку в нем появлялся смысл. И он говорил о голоде и злобе.

– Что это?! – Степан растерянно посмотрел на Тимофея, как будто тот мог дать ответ. Он вынул из кобуры наган.

– ГОСПОДИ, ОПЯТЬ ЭТО НАЧИНАЕТСЯ! – взвыл Володя.

– Вова, заводи трактор! – крикнул Тимофей, сбрасывая с плеча карабин, крикнул Степану. – Что стоишь?! Рвем отсюда!

Рычание превратилось в рев. Щель расходилась все больше и больше. Это было какое-то сюрреалистическое зрелище. Смотреть, как среди кочки появляется разлом, напоминающий пасть и издающий звук разъяренного хищника. Она стала длиной метра в два.

Потом кочка вокруг нее вся как-то сжалась, сбугрилась, как кожа на носу разозленной собаки, и внутри разлома обнажился красно-черный провал, по краям которого торчали какие-то плоские горизонтальные и широкие пластины различных размеров. Из этого провала, который был от меня всего лишь в трех метрах шла такая вонь, какая идет изо рта человека, больного кариесом и не увлекающегося чисткой зубов. И едва я уловил этот запах, то понял, что красно-черный провал – это огромный рот, а эти грязные серо-желтые пластины зубы, только с человеческую кисть каждый.

Тимофей выстрелил. В ушах вновь зазвенело. Один зуб разлетелся на кусочки в разные стороны. Пасть захлопнулась, обиженно замычав.

Степан стоял, как окаменевший. У сидящих в его пене мужиков было одинаковое выражения растерянности и страха на лицах. Степан посмотрел в глаза Тимофею, и в этом молчаливом взгляде выражался один вопрос: «Я что, ума схожу?»

Тем временем Володя уже дал полный газ на своей дэтэшке. Я свалился, вдребезги разбив радиометр. Тимофей опомнился и побежал за нами.

– СЕ-ЕРЕ-Ега, жми! – кричал Степан, очнувшийся от спячки и бегущий к своей пене.

– Володя, стой! Вовка, стоп!!! – орал я. Тимофей с трудом нагонял трактор. Кочка мешала быстрому бегу. – СТОЙ!!!

Я еще приложил несколько крепких выражений. Но Володя уже ничего не видел и не слышал. Видимо, им полностью овладел инстинкт самосохранения. Я достал наган и выстрелил в воздух. Но наган – это не карабин. Он издал лишь жалкий хлопок детского пугача, который был почти не слышен.

Тимофей почти догнал пену. Он бежал рядом. Еще чуть-чуть, и он запрыгнет. Я протянул к нему руки. Его руки уже почти касались моих. Но он споткнулся и упал.

– СТОЙ!!! – орал я.

Я потерял контроль над собой – навел пистолет на кабину машины и выстрелил. Пуля угодила в стекло, оставив дырочку в нем и паутину трещин. Но Володя по-прежнему ничего не слышал и не видел. Что-то заорали мужики с той пены, едущей чуть впереди и справа от нас метрах в десяти.

Тимофей встал, но кочки тотчас под ним разошлись. Я увидел, как он провалился вниз, словно нож в бочку с подсолнечным маслом. Над кочкой осталась лишь его голова. Он выбросил руки вверх и вцепился в траву. Как все это было знакомо! Он хотел выскочить из пасти, но она сомкнулась.

Он погиб мгновенно, без звука. Лишь коротко хрустнули его кости, с громким треском лопнул карабин. Вверх вырвался Фонтан мелких красных брызг, выжатых из его тела. Потом исчезла и голова. В следующее мгновение в том месте задвигалась кочка, и даже сквозь шум надрывающихся тракторов было слышно сочное чавканье.

Мужики из той пены загомонили, как толпа детей, увидевших монстра. Я тоже заорал и принялся из нагана палить в то место, где пасть дожирала моего старшего техника. Надолго меня не хватило – всего пять выстрелов и наган превратился в ненужную железку, но я продолжал им щелкать. Первый трактор проехал недолго. Он клюнул носом, накренился и забуксовал, выбрасывая из-под гусениц кочку, куски торфа и грязь. Потом появился звук, который издает открываемая заржавленная дверь. Режущий слух скрежет и скрип железа. С криками мужики высыпались из пены и бросились врассыпную. Один с воплем провалился с головой в кочку. Там он замолк. Навсегда. Остальные бежали к нам. Володя по-прежнему, не оглядываясь, жал газ.

Он ехал на последней скорости. Но мне все равно казалось, что мы ползем с черепашьей скоростью.