Голодная тундра

Но, удовлетворившись первым куском, она опять раскрылась и мы провалились на полметра. Между ее зубов виднелись застрявшие кусочки разрушенного металла, как волокна мяса между зубов пообедавшего человека. С пушечным грохотом пасть откусила еще кусок трактора. Одна гусеница по каткам съехала в нее и скрылась в ненасытной глубине. Вновь захрустело железо. Нас опять начало покачивать на жующих челюстях. Затем раздался глоток, который издает голодный шахтер на ужине после смены. Пасть вновь открылась и затем сомкнулась, оттяпав часть трактора по самый пол кабины. В ней заорал Володя. Я заглянул, насколько смог, к нему. Поразительно, но он до сих пор дергал рычагами, хотя трактор давно, примерно с минуту, перестал существовать как единица техники.

Вокруг этой здоровой пасти раскрылось множество других ртов поменьше. Видимо, им тоже хотелось урвать хоть какой-нибудь кусочек от общего пирога. Они скалились и щелкали зубами, но наш супер-рот установил монополию на трактор и поедал его в гордом одиночестве.

Я завизжал и едва не потерял сознание, потому что мне что-то вцепилось в ногу. Я автоматически стал делать движения удирающего велосипедиста, пытаясь сбросить эту штуку. Хорошо, что я посмотрел на нее, иначе бы точно сошел с ума. В ногу вцепилась простая человеческая рука. Вторая тоже шарила по крыше кабины, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Из кабины выбирался Володя. Вот показалась его голова с ополоумевшими глазами. Он заголосил:

– Убирайся с моего трактора! Пошел вон!

И в подтверждение своих намерений он сильнее дернул мою ногу. То есть он собирался скинуть меня с крыши. Скинуть в эту жадную чертову пасть! Это был его трактор, и он ни с кем не хотел его делить.

– Володя, ты что?! – ответил я. – Мы вдвоем уместимся!

– Пошел на хер! – глаза его горели безумной злобой и страхом.

Он хотел спастись любой ценой, если даже из-за него погибнет кто-то другой, как это было с Тимофеем. Если б Володя был здоровым мужиком, как, например, Тимофей или Степан, он скинул бы меня как щенка. Но к счастью, ему не хватало сил оторвать меня от фароискателя.

И тут я сделал то, на что меня в другой ситуации не хватило бы. Наверное, это сработал инстинкт самосохранения. Он был не хуже, чем у Володи.

Я второй, свободной, ногой ударил его по схватившей меня руке, потом подполз задом поближе и со всей силы ударил его в лицо. Он вскрикнул. В его глазах, кроме всего прочего, появилось недоумение. Но ненадолго. Когда я ударил его еще раз, он сорвался.

Он не угодил в пасть только потому, что она была в это время занята сосредоточенным пережевыванием. Володя упал с трактора в кочку, головой вниз, высоко задрав ноги.

Кое-как выровнявшись, он перевернулся и начал вставать.

Но тут же под ним раскрылся шустрый маленький ротик размерам с пасть льва и своими острыми зубами впился в его ногу. Володя испустил протяжный вой и упал, схватившись за поврежденную ногу. Рот откусил ему стопу вместе с башмаком сапога, от которого на укороченной ноге осталось только голенище. Из раны бурно текла кровь. Рот торопливо, как голодная мышь, разжевал стопу, облизнулся узким лиловым языком и вновь открылся. Володя, увидев щелкающую зубами пасть, забыл про боль и попятился от нее задом.

– СЗАДИ!!! – закричал я.

Но Володя то ли не услышал меня, то ли не хотел слушать и продолжал ползти дальше, как раз в пасть раза в три побольше. А та уже открылась во всю ширь, ожидая, пока жертва сама приползет к ней.

Володя обеими руками угодил в провал рта и упал, опять же задрав ноги. Челюсти тут же сомкнулись. Косточки рук треснули, как сухие ветки. Володя пулей вскочил на обе ноги и изумленно уставился на свои руки. Тоже укороченные наполовину. Кричать у него не было сил. Он просто молча шевелил обрубками, из которых хлестала кровь, а потом рухнул без сознания. Спиной в первую пасть. Ее зубы тут же перекусили беспомощное человеческое тело. Изо рта Володи тоже побежала кровь. А рот небольшими порциями поедал его, причмокивая. Я отвернулся и меня тут же вырвало. Перед глазами потемнело.

По еще целым лобовым стеклам трактора потекли желтоватые ручьи полупереварившегося завтрака. Трактор подо мной дрогнул, возле ушей затрещало железо. Кабина покорежилась. Я просто-таки нечеловеческим усилием воли смог подавить соблазн дальнейшего покрытия стекла своим внутренним раствором.

Я подумал, что очень скоро трактор будет съеден и я, вероятно, тоже. Мысль о том, что со мной будет примерно то же самое, что и с Володей, заставила шевелиться мои мозги. Вернее, по-прежнему, думало мое подсознание, которое было менее впечатлительным и более аналитичным.

Я вертелся на крыше кабины, покачивающейся, как обычно, на обедающей пасти. Кстати, она не торопилась, будто ее невидимей хозяин начитался журнала «Здоровье» и вбил себе в голову, что пищу надо пережевывать тщательно, до полного измельчения, иначе будет язва желудка. И я скажу, что это было мне на руку.