Голодные Игры: больше, чем жизнь...(СИ)

-Да, здравствуйте. Срочно врача. Тут девушка, точнее Сойка-Пересмешница… Да, она вся в крови, а на шее ярко-фиолетовые следы. Нет, я не знаю… Я не видела того, кто это делал. Да, она живая! Прошу быстрее! Адрес? Господи! Какой адрес то? -пока незнакомка называла улицу и дом, я поняла, что она не рассказала врачам про Пита. Он знает, что это был он. Почему она промолчала?

-Ххххрр…-я пыталась произнести хоть букву, хоть слово, но девушка подлетела ко мне и прошептала:

-Тихо! Тебе нельзя сейчас говорить. Врач уже едет, слышишь? -голос становился четче, но я не могу понять до сих пор, кому он принадлежит:

-Пит…-очень тихо хриплю я, но девушка поняла меня. Она очень долго молчала, и я подумала, что она ушла, но вдруг ее голос снова врезался мне в мозг:

-Он без сознания. Я ударила его подносом по голове, но жить будет. Я хотела поговорить с тобой, Китнисс. Хотела обсудить всю ситуацию за чашкой чего-то крепкого, но когда пришла, заметила, что дверь открыта. Вошла… и тут такое, -меня словно ударили чем-то тяжелым, когда, наконец-то, я узнала этот тембр. И если честно, в следствии последних часов, я уже не очень удивилась тому, что беременная Татум бьет по голове подносом отца своего ребенка… Она спасла мне жизнь… Мой заклятый враг, что хотела моей смерти с самого начала, что пыталась увести у меня Мелларка, сейчас спасает мою чертову шкуру! Спасает от рук человека, которого я считала целым миром для себя; от рук человека, которому доверяла; от рук человека, которого любила…

Комментарий к Глава 35.

Бум! Всем привет) Новая глава)

Во-первых, сразу хочу обратить ваше внимание, что в разделе “Жанры” в шапке появился Даркфик. Уж простите, но без этого некуда(((

Вот это номер, не правда ли?

Что думаете насчет поведения Пита? Почему? А Татум? Неужели теперь Китнисс и Тейт подружатся?

Жду ваших мнений, отзывов и критики♥

========== Глава 36. ==========

Когда я пришла в себя в следующий раз, я уже лежала в больничной палате. Она была совсем не похожа на ту, которая находилась в катакомбах 13. Здесь наоборот было много пространства, света и пастельных тонов. Я не могла двигать головой. Что-то сдерживало мою шею, в связи с чем, двигать ей было невозможно. Горло ужасно саднило и хрипело. Скорее всего, пока Пит душил меня, я еще что-то умудрилась крикнуть. Во всяком случае, говорить я не могла. Голова была похожа на тяжелую кастрюлю с водой. Какой-то шум, головокружение и тошнота никак не отпускали меня. Я чувствовала себя такой слабой и беззащитной, и это злило еще сильнее. От моей вены протянута длинная трубка. Через нее что-то капает. Приборы, подключенные ко мне противными присосками, надоедливо пищат на всю палату. Я заметила, что лежу не одна. На соседней койке, словно мертвая, лежит девушка. Ее лицо бледное, как мел, голова перебинтована, а нога привязана к специальному устройству. Ее аппараты еле пищат. Похоже, ей намного хуже, чем мне. И тут, дверь в палату распахивается.

Я вижу перед собой взрослого мужчину, достаточно высокого, с крепким телосложением. Его каштановые волосы небрежно взлохмачены на голове, что свидетельствует о бессонных ночах. В его руках целая куча бумаг, в которых он долго и серьезно копошится. Затем, поправив свой белый помятый халат, он направляется в мою сторону. Не нужно быть великим психологом, чтобы понять: этот врач точно знает, кто я такая. Его хмурое лицо украсила скромная улыбка, когда он посмотрел на меня:

-Ну, привет, Китнисс. Если честно, я рассчитывал как-то немного по-другому познакомиться с тобой, -ну да. Видеть Сойку-Пересмешницу со сломанной шеей и в крови — не самое лучшее знакомство. Я еле выдавливаю улыбку. Даже это незначительное действие отдало мне болью. Глотать стало еще тяжелее:

-Пожалуй, мне следует представиться. Доктор Джереми Паскаль. Твоя мама должна была рассказать хоть чуть-чуть обо мне, -я открывала и закрывала рот, как рыба. Неужели мама влюбилась именно в этого врача? Теперь я начала рассматривать его с другой стороны. Достаточно миловидный, статный и накаченный доктор с карими глазами. Я уверена, у такого мужчины толпы девушек, борющихся за его сердце. Тогда почему именно моя непримечательная, без пышных форм, с расстроенной психикой мама, стала его выбором? В чем смысл? Если бы я могла говорить, то этот вопрос тут же вылетел бы у меня изо рта. На счастье этого Паскаля, сейчас мои голосовые связки никуда не годятся:

-Ладно. Давай посмотрим, что тут у тебя, -Джереми приподнимается и касается своими ледяными пальцами моей шеи. Он аккуратно расстегивает этот «шарф» и снимает его. Я чувствую относительное облегчение. Доктор осторожно трогает поврежденные участки, при этом рассматривая каждый миллиметр: