Голодные Игры: Восставшие из пепла (СИ)

Бряк затравленно смотрит на него из-под полуопущенных ресниц, не накладных на этот раз, а светлых, словно испепеленных огнем. Она смотрит на него, как на предателя и я чувствую злость и отчаянье, которое кипит в моей сопровождающей. Поддаваясь, он разжимает кулаки и открывает дверь.

В комнату проникает холод. И я замечаю Шестерых. Разного роста и наружности, они, тем не менее, напоминают мне единую серую массу идущую плечом к плечу. Четверо мужчин и двое женщин. Некоторые улыбаются нам, у других же на лице написана нескрываемая нервозность и гнев. Мне не страшно, я просто медленно поднимаюсь с перины дивана. Понятия не имею, как выгляжу, но чувствую, как непроизвольно губы сжимаются в тонкую линию, а брови сводятся друг другу, образуя хмурые складки. Их улыбки – фальшь и я рада, что есть из них те, кто хотя бы не скрывает правды.

– Доброго всем вечера, – говорит сладкоголосая девица моего роста.

Она равняется со мной, оставляя остальную часть команды позади себя. Протягивает ладонь с длинными, угловатыми ногтями и при пожатии грубо впивается в кожу. Я стараюсь отплатить тем же, сдавливая её ладонь до слабого хруста. Она хмурится.

– Китнисс Эвердин, полагаю?

– Разве мы знакомы? – выдавливаю сквозь зубы я.

– Меня зовут Тагетис – я уроженка Третьего дистрикта. Очень глупо предполагать, что я не узнаю тебя, Китнисс. Мы все, – она оборачивается к остальным, – прекрасно вас знаем. Пит, Хеймитч, Энобария, всем нам выпала огромная честь работать вместе с вами. Возможно, даже потягаться.

Её рот изгибается в подобии улыбки. Жизни трибутов – жизни детей, которые на протяжении месяца стали мне родными – не значат для нее ровным счетом ничего.

– Позвольте представить – Хорн, Деметрий, Бриан, Дальтон и Иллайн.

Я осматриваю их, натыкаясь на колючие, прожигающие взгляды будущих менторов. Они вселили бы в меня ужас, не будь я защитницей своих подопечных. Своих детей.

Койн нужны убийцы – не помощники. И она сделала абсолютно все, что было в ее силах, чтобы дети не смогли победить в заранее проигранной битве. Не будет борьбы за спонсоров, не будет вмешательства менторов – будет кровавая резня, которая рано или поздно унесет с собой 23 детских жизни. В списке которых могла оказаться и Хейвен.

Я сгребаю ее за шиворот и потягиваю к себе, будто это был жест вежливости, протягиваю нараспев:

– Если она все еще думает победить, передайте ей, что она серьезно просчиталась. Едва она хоть пальцем тронет моих детей.

– Сойка решила показать свой характер? Не особо удачный ход, Китнисс. От твоего гостеприимства зависит наше отношение к твоим детям, – искривляясь в усмешке, говорит Тагетис.

Она смахивает мою руку.

– Не будем играть в радушных соседей. Никто из нас не рад подобной встрече – сотрите с лица фальшивые улыбки. Вы могли выбрать перемирие, и мы бы вместе смогли безболезненно лишить их жизни – без излишнего фарса, но теперь…

Пряди ее волос слиплись и висят неухоженными лоскутами. Глаза разрывают меня на части, но я вряд ли уступаю ей в этом.

– Я лично прослежу, чтобы все было, как можно красочней.

– С новосельем, – выдавливает Хеймитч, – на сегодня вы и так достаточно сказали друг другу.

– Мистер Эбернети, кажется, мы договаривались с вами, что подготовите ребят к нашему приезду, но я не замечаю особо радушного приема.

– Ребят? – вспыхиваю я, – Повтори, сук…

– Китнисс, – чья-то рука обвивает мои плечи, – идём.

Я пытаюсь возразить, но Пит выхватывает мою ладонь и тянет вглубь коридоров. Я слышу сдавленные смешки нам в спину и пытаюсь вырваться. Но во время вспоминаю обезумевший взгляд Джо, ее сумасшедшее поведение. Я не должна быть такой – на мне бремя символа. Неожиданно на ум приходит взгляд Бити – живой, желающий, испепеляющий. И болезненный. Он словно чувствовал страх и отчаянье Джоанны, будто разделил боль между ними, чтобы ослабить её. Я, наконец, прихожу в себя.

Как раз во время. За мной запирается дверь. Щелчок и я уже лицом к лицу с Питом. В комнате стоит полумрак, и я все еще слышу сдавленное биение своего сердца.

– Зачем ты сделал это? – сквозь зубы спрашиваю я.

– Сделал что? Вытянул тебя оттуда? Чтобы ты не расцарапала ее лицо.

–Одним лицом она бы не ограничилась, – выплевываю я, – Разве ты не видишь – она сделает все, чтобы они не вернулись! Кто знает, кого мы вытянем на Жатве? А если это будет Хейвен, Пит? А если это будет тот мальчишка, которого я спасла от лап миротворца?

– Изуродовав Тагетис – ничего не изменится, и они по-прежнему должны будут полагаться на волю случая и удачу.

– А что изменит? Скажи мне – и я сделаю это!

Глаза напарника блестят в темноте. Боль ли это? Страх? Испуг? Помню, с каким непониманием я глядела на Джоанну, как ее вид, заставлял стыть в жилах кровь, а беспокойство сменятся чувством ужаса.