Голодные кости (СИ)

«Я слышу голоса из леса».

Сора зажала рот рукой, боясь шевельнуться.

Шелест нарастал, превращаясь в неясный шепот — беспокойный и торопливый. Сотни, нет, тысячи голосов смешивались друг с другом, перебивали, бормотали, кричали… В широко раскрытых глазах Соры застыл страх.

«Сора, Сора, Сора…».

Все они на разные лады повторяли ее имя.

Они звали ее. Звали в лес.

Глава 11

Даже прекрасная песня может превратиться в ужасающий крик, если слушать ее бесконечно.

К полуночи Сора едва могла выносить тихий шепот, раздающийся прямо за стенами поместья. Невидимые тени скреблись снаружи, гладя призрачными руками шершавый камень и влажное от дождя дерева — их голоса переплетались с шумом падающей воды.

Они звали, бесконечно повторяя ее имя — гневно, тоскливо, печально, ласково… Словно им неведомы были человеческие чувства, они перебирали разные интонации в надежде, что какая-то из них сработает — и Сора выйдет в темную мокрую ночь.

Шепот начал стихать к утру. Когда солнце робко осветило еще синее от мглы небо, голоса стали слабее. Будто кто-то воздвиг между ними и Сорой невидимую стену — потому что она еще слышала отголоски криков. Но они хотя бы не заполоняли ее голову.

Ей удалось вырвать для себя пару часов беспокойного сна на рассвете. Аюми, не став будить госпожу, тихонько удалилась и вернулась спустя время с подносом. Запах свежей выпечки не смог поднять Сору — отмахнувшись, она хотела сказать, что поспит еще немного, но вспомнила Кумико.

Она тоже не покидала постель, угасая с каждым днем. Ее мышцы превращались в желе, а мысли становились все более запутанными, пока в постели не осталась лишь пустая оболочка.

Сора в ужасе села, прижав руку к груди — туда, где сердце бешено забилось под слоем мяса и костей.

— Аюми, — она окликнула служанку, собирающуюся уйти. — Вернись, я передумала.

Еду Сора запихала в себя через силу. Пропажа аппетита, как и слабость, впервые обеспокоила ее — если так продолжится, через пару дней она не сможет встать с постели.

— Как вам спалось, госпожа?

Невинный вопрос заставил Сору вздрогнуть. И солгать.

— Хорошо. А как ты себя чувствуешь?

Она пыталась отыскать на лице служанки хотя бы один признак ухудшающегося самочувствия, но щеки Аюми алели здоровым румянцем, а губы были красны, как кровь.

— Прекрасно, — удивилась девушка. — У меня много сил. Не беспокойтесь обо мне.

Сора выдавила кривую улыбку.

Слабость и кошмарные голоса, что мучали ее всю ночь, обошли Аюми стороной. Служанка цвела и пахла, порхая по комнате, как веселая пташка — наблюдая за ней, Сора чувствовала скверное чувство зависти.

Ей нужно бежать.

Быть подальше от поместья — все, чего она хотела. Но оно уже привязало ее к себе невидимыми цепями.

Долг, клан, правила — цепи натягивались, угрожающе звеня. Соре не вырваться отсюда, не обрубив все, что связывало ее с семьей.

— Я помогу Маи на кухне, — предложила Аюми. — Если я вам пока не нужна.

Сора кивком отпустила служанку, попросив перед уходом раздвинуть сёдзи, ведущие в сад. Зеленые побеги успокаивали ее — то немногое, что казалось безопасным и привычным.

Садик, выращенный заботливыми руками Кумико. Ей он тоже придавал сил жить, пока этого не стало недостаточно.

Сора тяжело поднялась, вышла в сад, где царила утренняя прохлада. На широких листьях блестели капли ночного дождя, подол кимоно намок от росы.

Она не видела другого выхода, кроме как дождаться возвращения Райдена. Мятеж будет подавлен, Хаттори вернется в поместье — он обещал.

Но были ли его слова правдой?

Сора не знала, чему верить. На одной чаше весов был ее супруг и верность клану, на другой — Кумико, угасшая в этих стенах. Все, что осталось после нее — сад и подсказки на страницах дневника.

Кумико писала в пустоту — ее письма не были адресованы кому-то. Она не искала помощи, а просто рассказывала свою историю. Историю, которая может спасти Соре жизнь.

Внезапный приступ злости овладел ее телом, когда она подумала о бедной женщине, умирающей в кровати, брошенной всеми. Сжав ладони в кулаки, Сора быстрым шагом вернулась в комнату, отыскала небольшой, но острый клинок — тот самый, что составлял часть свадебного образа.

Стебли камелий легко перерезались. Вскоре в руках у Соры появилась охапка источающих благоухание цветов. Бережно прижимая их к себе, как младенца, она прошла в главную часть дома, выбросила засохшие лилии, которые никто так и не удосужился убрать, освежила воду и погрузила в нее букет.

Отступила на шаг, любуясь творением своих рук.

Камелии смотрелись прекрасно. Правильно.

«Я услышала тебя», — Сора подняла глаза к потолку. — «Спасибо».

— Что вы делаете, госпожа?

Голосок Аюми был возмущенным. Сора повернулась к ней.

— А на что похоже?

Она была довольна сделанным.

— Цветы тут не стоят долго, — вздохнула Аюми. — К завтрашнему утру они засохнут.

— Значит, я принесу новые. Раздвинь все сёдзи в доме, — приказала Сора.

— Зачем? — недоумевала Аюми.

— Помещения нужно проветрить. Мы никогда не избавимся ни от пыли, ни от этого запаха, если будет держать все закрытым.