Голое небо

При анализе «Стихов» Н. М. Максимова едва ли можно сомневаться в том, что слова Маркса и Энгельса в известной мере применимы и к нему. Историческое образование, основательное знакомство с историческими и теоретическими трудами классиков марксизма — все это делало Н. М. Максимова одним из тех «буржуазных идеологов, которые выработали в себе теоретическое понимание всего исторического движения». Это не значит, конечно, что Н. М. Максимов сделал бы тот шаг от буржуазии к пролетариату, о котором сказано в «Коммунистическом Манифесте». Но оспаривать тенденции развития идеологической системы Н. М. Максимова безнадежно: наличные факты его поэзии делают невозможным какое-либо сомнение.

Но путь развития Н. М. Максимова не был прямолинейным: за периодом космизма идет полоса пессимистически-упадочных настроений, для выражения которых поэтика космистов была никак не пригодна; покойный поэт поддается воздействию распространенного в те годы в среде среднебуржуазной интеллигенции акмеизма, утратившего под влиянием революции свою агрессивно-империалистическую оболочку, над созданием которой особенно трудился Н. Гумилев. К этому времени в поэтике акмеизма сохранился на позитивизме основанный реализм, противополагавшийся явному метафизическому идеализму символистов. Может быть, этим и объясняется успех акмеизма у тех поэтов, выходцев из буржуазии, которые в силу особенностей своего классового мировоззрения не могли перейти на позиции диалектического материализма. Для этого периода русской поэзии значение акмеизма было в известной мере положительным. Не случайно, конечно, то обстоятельство, что влиянию акмеизма подпали многие современные русские поэты. Это отмечает поэт В. Саянов в статье «К вопросу о судьбах акмеизма». Он пишет: «Наряду с намечающимся усилием футуристического влияния на современную поэзию, все сильнее начинают выявляться акмеистические тенденции русского стиха не только в произведениях молодых поэтов, но даже и на материале крупнейших поэтов футуризма (см. «Электриаду» Н. Асеева). Акмеистическая традиция явно ощущается в поэзии Сельвинского, Светлова, Ушакова, Багрицкого, Дементьева. Тихонов сочетал в своем творчестве элементы акмеизма с принципами творческой работы Велемира Хлебникова. Это намечающееся сближение футуристической и акмеистической традиций на социально новом материале становится все очевидней, судя по творчеству современных русских поэтов»[3].

Из поэтов акмеистов на Н. М. Максимова по влияли Н. С. Гумилев, С. М. Городецкий, Анна Ахматова и О. Мандельштам. Степень влияния каждого из них различна, иногда она больше, иногда меньше, в некоторых случаях имеют место только беглые реминисценции. Прямые воздействия имеются в очень немногих случаях. Несомненно в духе африканских стихов Гумилева написана «Заря» Н. М. Максимова. В ней нет, правда, экзотической насыщенности гумилевского «Шатра»; однако, самая установка, отдельные образы и характер рифм вполне гумилевские.

Заря

Уж рассветала ночь. И с голубых небес
В бамбуки рослые и тростниковый лес,
Сквозь мох овлаженный и сквозь шафранник дикий,
Еще несмелая заря роняла блики.

И нежный аромат в лесу еще не глох,

В прозрачном воздухе дрожал глубокий вздох.
Уж птицы резвые, забывшие о сне,
Плескались стаями на утренней волне.

Заря бросала вдаль стрелой свою улыбку

Над берегом, где ветер просыпался зыбкий,
Уж плавала гора среди небесных риз
За склоном в зеленях, где созревал маис.

И дикий лес вдали, и заросли бамбука

Рассветный ветерок, летящий с волн, баюкал,
И остров пеньем птиц рассеивал свой сон,
Ластясь к лучам зари, весь в пурпур облачен.