Голос дороги

Трогать его с места было нельзя, но и допустить, чтобы он истек кровью и замерз до возвращения Марьяны, Роджер тоже не мог. Из плащей разбойников и веток он соорудил что-то вроде волокуш, на которые уложили Грэма. Илис шла пешком и вела в поводу троих лошадей. Роджер тянул волокуши. Перемещать Грэма подобным образом было, по меньшей мере, жестоко, но другого ничего они придумать не смогли.

Им повезло: Марьяна, скакавшая сломя голову, встретила купца с парой охранников. Ехал он навстречу компании и, выслушав девушку, согласился помочь. Не дело, мол, отказывать на дороге просящим о помощи. Со своим охранником и санями он последовал за Марьяной. Осмотрев рану лежавшего без сознания Грэма, купец очень сильно удивился, как это он еще жив, да при таком способе транспортировки. Грэма перенесли на сани, и все вместе отправились в то самое село, из которого выехал купец несколько часов назад. По его словам, там жила сведущая знахарка. "Боюсь, впрочем, что вашему другу уже не помочь", — добавил купец вполголоса, обращаясь к Роджеру. Тот и сам знал, что, скорее всего, рана смертельна, поэтому встретил его слова относительно спокойно, но их разговор услышала Марьяна… Пришлось ее срочно успокаивать. Нелегкий труд взяла на себя Илис, поскольку Роджер даже смотреть на Марьяну не мог. Шрам его наливался кровью, а щека начинала дергаться, и было ясно, что долго в руках он себя не удержит.

Знахарка Рада, нестарая еще женщина, к которой Роджер и купеческий охранник на руках притащили Грэма, сначала наотрез отказалась лечить: мол, только снадобья зря переведутся, а толку все равно не будет. Умрет парень, странно, что до сих пор еще не умер. Не живут с такими ранами. Роджер, до сих пор сдерживающий себя более или менее успешно, посерел и изменился в лице. Он не стал просить и умолять, это было не в его духе; схватив женщину за воротник, он доходчиво объяснил, что с ней сделает, если она не вылечит его друга. Выглядел он в этот момент, как заверяла после Илис, просто жутко, и ничего удивительного, что знахарка прислушалась к его словам. Она пообещала, что приложит все возможные усилия, и назвала сумму, которую хотела бы получить за лечение в случае благоприятного исхода. Торговаться Роджер не стал.

Рада оставила Грэма у себя, а остальных выставила за порог, предварительно напоив Марьяну какой-то пахучей жидкостью, чтобы успокоилась. Девушка была очень бледной и еле держалась на ногах, ее заметно трясло, но увести из дома знахарки ее удалось с трудом, поскольку она ни в какую не хотела уходить от Грэма. Роджер выволок ее буквально за шиворот, сказав несколько слов, от которых она побледнела еще больше и расплакалась. Ухватив одной рукой Илис, а второй — Марьяну (на которую он старался не смотреть), он отправился по селу искать пристанище. Комнаты нашлись в большом и богатом постоялом дворе.

Больше недели Грэм провел без сознания, в бреду и горячке. Знахарка удивлялась, что он не умирает, но добросовестно ухаживала за ним и молилась Перайне. На поправку он пока не шел, рана гноилась и не заживала, и Рада опасалась заражения крови. На Роджере лица не было. Каждый день он заходил к Раде и с час просиживал у постели Грэма. Он не говорил ни слова, только смотрел в исхудавшее лицо побратима и бессознательно потирал шрам на правой ладони.

Марьяна набилась к Раде с помощницы и потому просиживала с Грэмом подолгу. При этом она старалась не сталкиваться с Роджером ни при каких обстоятельствах. Ей становилось жутко, когда он на ее смотрел — столько ненависти было в его бешеных черных глазах и столько желания убивать. Илис иногда присоединялась к Марьяне, но большую часть времени разгуливала по селу и его окрестностям. Казалось, в ее поведении ничто не переменилось, но внимательный наблюдатель мог бы заметить, что ей тоже невесело. Лукавая улыбка появлялась на ее лице значительно реже, да и рта она почти не открывала.

Когда на десятый день Грэм открыл глаза, все возблагодарили Перайну за поистине чудесное исцеление. До полного выздоровления было еще очень далеко, но Рада заверила, что теперь смерть отступила от ее пациента. Она была очень удивлена живучестью своего подопечного и говорила, что от такой раны умер бы и могучий мужчина, не то что такой мальчишка. Теперь она не подпускала к Грэму никого из его спутников.