Голос и ничего больше

Перспектива занятия любовью была прервана загадочным звуком, шумом, щелчком, стуком, ударом, тиканьем. Его происхождение неизвестно, и ее любовник, когда она задает ему вопрос, объясняет его как что-то тривиальное – возможно, это тиканье старых часов. Странный звук, таким образом, задним числом приобретает огромное значение, он вдруг оказывается окруженным ретроспективной трактовкой, параноической конструкцией, фантазией, наделяющей его смыслом и рамками: бедная девушка чувствовала себя жертвой преследования, заговора, устроенного ее любовником, это был щелчок фотоаппарата, предназначенный для того, чтобы сделать компрометирующие ее фотографии, и все, что после этого мог сказать ее любовник в свое оправдание, лишь еще больше доказывало его виновность. Небольшой шум, необъяснимый щелчок – все равно что зерно желания, маленький раздражитель, который приводит к тяжелым последствиям. И для начала мы можем сказать: в бессознательном оно не только говорит, но и щелкает, и, вероятно, не бывает ça parle без ça cliquète. Желание щелкает (как адская машина?).

Как случайный и незначительный внешний шум связан с бессознательным? Как он может стать объектом фантазии, который приводит в действие субъект более глубокого внутреннего? Объяснение Фрейда содержит два элемента. Во-первых:

Тиканье часов можно сравнить с пульсацией клитора при половом возбуждении. Не думаю, что это было тиканье часов или вообще был какой-либо шум. Женщина могла испытать ощущение удара или стука в клиторе, а впоследствии спроецировать его как восприятие внешнего объекта[261].

Существует ли простой ответ на интригующий вопрос: «Что заставляет вибрировать (тикать) женщину?» Несложно увидеть, что мы попадаем здесь на зыбкую почву, где Фрейд берет на себя роль, которую ему отвела феминистская критика, – роль кого-то, кто навязывает свои собственные мужские фантазии о женской сексуальности бедной женщине, так что он невольно мог бы дать ответ на другой вопрос, в данном случае: «Что заставляет вибрировать (тикать) мужчину?» Между тем при всем скептицизме есть твердая убежденность в том, что он говорит: странная петля, связь между внутренним и внешним, короткое замыкание между внешней случайностью и интимным, необычное совпадение щелчка с интимным сексуальным возбуждением. Щелчок возникает в самый неподходящий момент, препятствует счастливому продолжению, он – der Störer der Liebe, разрушитель любви[262], как говорит Фрейд в другом контексте, обсуждая измерение тревожащей странности. Это момент сбоя желания, структурный момент, во время которого что-то нарушает и прерывает течение желания к его исполнению, а на самом деле определяет и приводит в действие желание как таковое. Щелчок, тихое тиканье, препятствие желанию, заставляет объект появляться абсолютно независимо от частных понятий физиологии и мужских проекций, он приводит к парадигматической ситуации: кратчайшее расстояние между внутренним и внешним тиканьем дает ключ от того, «что возбуждает (заставляет тикать) желание».

Но далее следуют еще более странные вещи. Слышание тиканья в данном контексте вызывает первобытную стереотипную фантазию:

Среди бессознательных фантазий всех невротиков и, вероятно, всех людей почти всегда присутствует одна, которую можно обнаружить с помощью анализа: это фантазия наблюдения сексуального взаимодействия родителей. Такие фантазии <…> я называю первобытными фантазиями <…>. Случайный шум, таким образом, просто сыграл роль провоцирующего фактора, который активизировал типичную фантазию нечаянного подслушивания, являющуюся компонентом родительского комплекса. Более того, следует усомниться в том, что мы можем назвать с полной уверенностью этот шум «случайным». <…> Такие шумы, наоборот, составляют необходимую часть фантазии подслушивания , и они воспроизводят либо звуки, которые указывают на взаимодействие родителей, либо звуки, которыми подслушивающий ребенок боится выдать себя[263].